Лучшее место на Земле
Шрифт:
…он тогда сидел с Итом, не отходя, семь дней кряду, хотя никакой необходимости в этом, конечно, не было… сидел, шутил, развлекал и одновременно – ждал ночи, чтобы можно было послушать, как тот спит.
…а Ри тогда спросил… да, долгий это был конфликт, долгий, глупый, несуразный… спросил, почему он, Скрипач, там сидит и почему старается спать рядом, не отходя… Скрипач помнил свой дикий душевный ступор и полную невозможность объяснить, что чувствовал. Почему? Потому что это Ит. Потому что я хочу, чтобы он жил. Потому что я не могу иначе. Потому что…
Тогда они друг друга так и не поняли. Да и вообще, Ри что-то начал понимать только после долгого и обстоятельного разговора с Атоном, Эрсай, который их в тот момент курировал. А до этого Ри не осознавал, что это за странное счастье – слушать, как кто-то дышит, и ничего не желать взамен. Как же они тогда устали от его попыток запихнуть в стереотипы то, что туда не помещалось. Бывший Безумный Бард проявил себя на редкость косно. Вот так – положено, вот так – не положено, а люди, которые спят в одной кровати, просто-таки обязаны… а если они одного пола, то они все равно обязаны, но это будет извращение…
Только посмотрев с десяток считок Фэба, записей искина и чего-то там еще, он наконец начал потихоньку верить в совершенно невозможную вещь – можно спать рядом и ничего не делать. Только слушать… слушать, как спит другое существо.
И потому ощущать себя живым.
Ольшанская свою угрозу выполнила в полном объеме.
Отдыхать насильно – по выражению Скрипача – у них первые два дня получалось с большим трудом. В первый день Роберта потащила их на пляж, и они втроем, как идиоты, просидели под зонтиком полтора часа, после которых Ит заявил, что в гробу он видел подобный отдых.
На второй день отправились в парк – тут уже у Скрипача началась тихая истерика от смеха. Он начал подкалывать Ольшанскую на предмет того, «обо что мы тут сегодня будем отдыхать?». Выбор оказался невелик – несколько аттракционов (Ит старался смеяться беззвучно, но даже от беззвучного смеха у него вскорости заболел живот), лодочки на тихом, поросшем ряской пруду и шашлыки, за которыми нужно было отстоять часовую очередь и которые никто из них, находясь в своем уме, есть бы не стал.
Третий день получился лучше двух первых на порядок. Сначала решили прокатиться на экскурсионном речном трамвае, к вящему удивлению Ита, вполне приличном – ни тебе запаха солярки, ни матюков от матросни, и даже мороженое в стаканчиках продавалось в кафе на палубе. Добрались до Ленинских гор и пошли бездумно шататься по огромному запущенному парку. На пристани купили у бабки пирожков с картошкой, несколько бутылок лимонада и позднее, уже ближе к вечеру, устроили на набережной небольшой пикник. Да и вообще, получилось довольно весело – Скрипач начал травить всякие агентские байки, которых у них за двести лет работы скопилось порядочно и которые Роберте очень понравились – видимо, правдивостью и стилем изложения. Ит, правда, вскорости задремал под кустом, в тени, а Ольшанская наконец позволила себе немного расслабиться и отойти от обычного официоза. Пока Ит спал, она успела рассказать Скрипачу, почему вообще оказалась в институте и почему до сих пор одна – и, видимо, останется одной уже навсегда. Говорила доверительно, как подруге, но Скрипач по какой-то причине не обратил на это внимания…
Вечером вернулись домой, забежали перекусить в аспирантскую столовую и вскорости разошлись по своим квартирам. Время было не очень позднее, спать еще не хотелось. Где-то с час читали, трепались ни о чем, а потом Скрипач сказал, что неплохо бы поставить чаю. Заварка в шкафчике нашлась, а вот сахар, как выяснилось, кончился.
Роберта, в отличие от Ита и Скрипача, дверь, конечно, запирала, особенно после случая с дохлой белой мышью. Ит постучал, и через пару минут Ольшанская открыла. Открыла – и тут же повернулась спиной. И пошла в комнату, а не в кухню, хотя он с порога сказал про сахар.
Ит прошел за ней следом и с огромным удивлением вдруг увидел, что она стоит у окна, все еще пряча лицо, но плечи у нее предательски вздрагивают.
– Берта, что случилось? – спросил он недоуменно.
– Ни… ничего, – сквозь слезы проговорила она. – Вы думаете, я сильная, да? Думаете, мне поэтому просто?.. А это не так, Ит. Я не сильная. И мне не просто… может, таким, как вы, просто… но я-то одна… всю жизнь я одна…
Ит подошел к ней и участливо заглянул в глаза.
– Как кто? – не понял он. – Вы считаете, что нам просто?..
– Не знаю… ничего я не считаю на самом деле… Вот сейчас появились вы, все хорошо… идет тема… а вдруг… вдруг это все пропадет и кончится? Куда мне деваться… куда я пойду… что будет…
– Берта, что бы с нами ни случилось, я больше чем уверен, что у вас все будет хорошо, – постарался успокоить ее Ит. – Вы… вы поразительно умная, на мой взгляд, вы – самый настоящий гений и в данный момент не вы зависите от двух агентов, а мы, агенты, зависим от вас… Не плачьте. И ничего не бойтесь, очень прошу. Вам нечего бояться…
Он осторожно протянул руку и вытер ей слезы.
– И где ты был полтора часа? – ехидно поинтересовался Скрипач.
– Ты сам догадаешься или мне соврать что-нибудь поприличнее? – вздохнул Ит. – Я был за стенкой. Продолжать?
– Подлец ты все-таки. Я ей целый день глаза строил, анекдоты рассказывал и внимание проявлял, а ты…
– Мог бы тогда сам сходить за сахаром, – справедливо заметил Ит. – Она, кстати, думала, что мы с тобой… гм… нетрадиционной ориентации, как Данила с Ванечкой. Оказывается, в этом убеждены практически все в этой самой высотке.
– Почему я не удивлен? – вопросил в пространство Скрипач. – А что ты хочешь? Мы живем в одной квартире, спим вместе. У нас тут бывает куча народу, и помойку на второй кровати все отлично видели. И не раз. Но ты продолжай, продолжай.
– Да продолжать, собственно, особенно нечего. Меня чуть не силком дотащили до дивана, потому что в комнате не было ни одного свободного стула, чтобы посидеть…
– Замечательный предлог. Или у Берты вынесло мозг, или она впала в маразм на те минуты, когда тащила тебя туда, куда дотащила.
– Наверное, не знаю. А потом она долго рассказывала, что человек, которого она любила, семь лет назад женился на какой-то шлюхе и увез ее жить в Крым. И родил с этой шлюхой двух сыновей. И что она, бедная, все равно будет этого человека ждать, пусть даже до старости.
– Ага. – Скрипач покивал. – Мне она сегодня это тоже рассказывала, пока ты спал под кустиком.
– Ну и вот. Рыжий, она рассказывала… ммм… Извини, но я не монах и не импотент. Когда женщина, считая тебя за подружку, в буквальном смысле вешается тебе на шею…