Лучшее предложение
Шрифт:
Реставратор, нисколько не обращая внимания, продолжал усердно размазывать пасту по поверхности грааля.
– Пожалуйста, не беспокойтесь. Для металла будет только лучше.
Валерий Александрович вперился в него взглядом, не зная, как ему быть. Он думал вырвать кубок из рук реставратора, но сдержался.
– Только убедительно вас прошу: не сделайте хуже, – процедил он сквозь зубы. – У Кристис безупречная репутация. И у вас пока тоже.
Покрыв большую часть поверхности грааля странным веществом, реставратор сбрызнул её несколько раз из флакона. И неожиданно окропленный слой стал пузыриться. Он сделал ещё несколько окроплений, –
– Не может быть… – изумленно произнес он, беря в руки экспонат. – Как вам это удалось?
Реставратор ответил не сразу. Посмотрел затуманенным взором мимо Мезинского куда-то вдаль, потом провел ладонью по лбу, запустив пальцы в свои жесткие рыжие волосы, и наконец проговорил:
– Как сказал однажды один мой приятель, доктор Ди: «Залог успеха – парад цветов в заведомом порядке».
Валерий Александрович, пребывавший в явном замешательстве от увиденного, пропустил мимо ушей загадочные слова реставратора.
– Просто чертовщина какая-то! Не думал, что налет так легко очищается, – сказал он и, с трудом сдерживая эмоции, добавил: – Вы настоящий мастер своего дела! В своем роде даже чародей!
– Ах, Валерий Александрович, – вдруг воскликнул реставратор, – мои таланты не идут ни в какое сравнение с вашими!
Аукционист снисходительно посмотрел поверх очков.
– Уважаемый синьор Крифо, вы, наверное, чересчур всё утрируете.
– Как же, как же! – специалист лукаво прищурился. – Ведь это как раз вы и ваши лондонские коллеги настоящие чародеи!
– Не вполне понимаю, о чем вы…
– Ах, вы не понимаете! А выставлять мазню этого выскочки Рихтера за семнадцать миллионов долларов – это вы понимаете? Вот, оказывается, где действительно начинается настоящая магия! Как там у вас это называется… Справедливый эстимейт? Престижный провенанс?
Это прозвучало так неожиданно и настолько резало слух, что Мезинский опешил и даже не нашел слов для адекватного ответа.
– При чем здесь мы? Таков арт-рынок со своими законами и тенденциями…
– Зато изумительное полотно Рембрандта вы оцениваете только в восемь миллионов! – не унимался навязчивый реставратор. – Но как же высокие идеалы, Валерий Александрович? И что есть тогда мерило искусства? И куда только смотрит искусствоведение? Ну что вы так засмущались?
Директор помрачнел. Он старался никогда не допускать фамильярные интонации в деловом общении. Но высказывания реставратора звучали не просто фамильярно, а даже возмутительно. И всё же они не покоробили бы Валерия Александровича так сильно, если б не задели ненароком тему, связанную с одним сугубо деликатным вопросом, о котором знали лишь несколько его приближенных коллег.
– По-моему, мы сильно отклонились от главной темы, – отрезал аукционист. – Вы оказали нам большую услугу и поэтому вправе рассчитывать на щедрое вознаграждение.
– Это вы про оплату, что ли? Можете не беспокоиться. Но за мою скромную помощь я бы вас попросил об одном одолжении…
– О каком же, позвольте спросить?
– Одолжить грааль на время! – он сделал паузу, как бы проверяя реакцию собеседника, и затем уточнил: – Грааль был бы крайне необходим для соблюдения одной… как бы вам это лучше объяснить… Для проведения одной, так сказать, исторической реконструкции.
Мезинский хоть и был опытным, закаленным жизнью дельцом, но его даже передернуло от такой околесицы.
– Извините, но это совершенно исключено, – холодно отчеканил он. – На меня, безусловно, произвел впечатление ваш сегодняшний опыт, но это вовсе не означает, что вам теперь позволено делать с экспонатом всё что угодно. Максимум, что я могу, так это обсудить с владельцем вариант сделки в рамках приватной продажи и приемлемую выкупную цену.
– То есть вы отказываете?
Эта реплика совсем взбесила Мезинского, и он хотел уж было высказать вполне определенными выражениями всё, что думает по поводу такой вопиющей бесцеремонности, как вдруг его осенило неожиданное подозрение. Валерий Александрович словно очнулся от словесного тумана, которым его окутал реставратор, и совершенно четко увидел, что тот намеренно ломает перед ним какую-то второсортную комедию. «Но чего он добивается? Уж не провокация ли это?»
– Одолжить грааль… – задумался аукционных дел мастер, нутром предчувствуя недоброе. Он посмотрел на кубок, который по-прежнему блестел, как новенький, затем в глаза реставратору: остекленевшие, неестественно синие, они, казалось, проницали каким-то неприятным светом и только подтверждали его опасения. Тревожное чувство усиливалось с каждой секундой. «Но ведь я сам пригласил его… Вроде бы известный специалист, безупречная репутация, а пришел какой-то клоун и несет полнейший бред! И ведь иностранный акцент как-то незаметно напрочь исчез из его речи… Но как у него получилось так искусно очистить экспонат от зелени? А может, зелень – это часть плана?» – Все эти мысли мгновенно прокрутились в его голове. Ясно было одно: положение довольно щекотливое. Но тут у Валерия Александровича созрел план.
– А почему бы и нет! – с наигранной бодростью произнес он. – Думаю, можно попробовать! Только согласуем сначала с нашим клиентом и… но нам вообще-то уже пора к гостям.
Поднимаясь с дивана, он неприязненно посмотрел на сомнительного специалиста, который даже не шелохнулся и продолжал сидеть как ни в чем не бывало, словно дискуссия совсем не подходила к завершению.
– А можно его ещё буквально на секунду…
– Вы хотели провести ещё какие-то наблюдения? – поинтересовался аукционист с непринужденным видом, крепче сжимая в руках кубок. – Тогда я, пожалуй, приглашу коллег из отдела антиквариата.
Специалист лукаво улыбнулся, словно уловив замешательство Мезинского, и выдал очередную несуразность:
– Да, а я вот как раз вспомнил сейчас. Один веселый эпизод, когда Рудольф, узнав о страшном злодеянии своего сына, со словами: «Заберите его себе! Дьяволово отродье!» – со всего маху запустил этим самым кубком в прислугу. Впрочем, кто-то считает, что это всего лишь историческая мистификация. Но вокруг сего прекрасного экспоната почему-то постоянно возникали всяческие курьезы!
– Представьте себе, курьез возник и у нас! – поддакнул Мезинский для поддержания разговора. Что лепетал этот странный тип, было уже неважно.