Лучшее предложение
Шрифт:
– Вить, а долго ещё идти до твоего «места силы»?
– Нет, недолго, – сказал он, любуясь её распущенными темно-каштановыми волосами. – Уже подходим.
– Обсудим пока наши приятные хлопоты?
«Приятные?» – недоверчиво отозвалось у него внутри.
– Платье, ты говоришь, уже нашла?
– Платье, да. Эх! Когда ты увидишь меня в нем… Но до церемонии тебе нельзя.
– Почему нельзя?
– Примета такая. А вот с обувью проблема. Не знаю, куда вдруг подевались все белые туфли на низком каблуке. Как нарочно попадаются со средними или совсем
– Лучше, конечно, невысокий каблучок, – заметил молодой человек. – Небольшая разница в росте не бросится в глаза. Хотя мне, например, даже нравится, если девушка немного выше.
– Я знаю, милый.
Молодые люди свернули с аллеи и прошли через небольшую калитку в изгороди, сплошь оплетенной какой-то вьющейся растительностью. За ней начиналась узенькая мощенная булыжником дорожка, которая вывела их к старинным постройкам – настоящему воплощению старорусского зодчества. Двухэтажные палаты с широкой каменной лестницей примыкали к въездным воротам, а прямо над воротами был устроен небольшой терем с нарядным фасадом и двумя узкими оконцами. Поодаль стояла большая церковь о пяти куполах, соединенная с воротами массивной стеной, по верху которой шла крытая переходная галерея.
– Ну вот мы и пришли. – Витя с любопытством глянул на свою спутницу в предвкушении её реакции.
– Вот это да… – завороженно произнесла она, щурясь на лучистые купола. – Никогда бы не подумала, что недалеко от центра есть место, где так сохранился дух старины!
Несмотря на живой темперамент, Марьяна принадлежала к замкнутому типу натур и многое держала внутри. Как понял Витя за год их знакомства, это не являлось проявлением скрытности, но, скорее, говорило о невозможности разобраться в себе, понять истоки беспричинного волнения. А когда временами неосознанное подступало ближе к сердцу – тихие слезы появлялись в её глазах. Причем нельзя было сразу понять: слезы это радости или печали.
– Да, архаичное место, – согласился Витя. – Настоящее место силы! Раньше здесь был монастырь. А потом чего тут только не было! Особенно в советские годы. Сейчас большинство построек в состоянии запустения – всё никак не могут реставрацию завершить. Но есть две действующие церкви.
– А где вторая? – поинтересовалась Марьяна. – Я вижу только одну.
– За этим облезлым зданием. Там есть домовая церковь.
– Похоже на монастырские палаты… В прошлом году у нас был курс по древнерусской архитектуре. Вот куда надо было сходить для вдохновения на реферат!
– Ничего, вдохновение тебе ещё потребуется! Подойдем ближе?
Приблизившись к постройке, Витя первым делом стремительно забежал по широкой лестнице на уровень второго этажа. Наверху молодой человек на всякий случай толкнул старинную резную дверь, убедился, что она наглухо закрыта, и спустился вниз. Затем подошел к небольшому восьмигранному окошку в боковой стене лестницы. Сквозь тусклое стекло открылась картина подлестничного помещения: оно сплошь было заставлено сломанной мебелью, а на одном из покосившихся столов лежал узел тряпья. Выглядело это довольно гадко, и Витя через секунду поспешил к Марьяне, которая наблюдала за его сумбурными метаниями с долей скепсиса во взгляде.
– Ну и что ты там интересного увидел?
– Мне показалось, там за столом сидит какая-то фигура в рясе…
– Витя, опять ты начинаешь! – Неожиданное раздражение в голосе. – Мне неприятно это слышать.
– Не понимаю, зачем так реагировать?! Какие страхи могут быть здесь средь бела дня.
– Просто тут действительно чувствуется особенная атмосфера, – сказала она, задумчиво глядя на старинное здание, – сами стены как будто шепчут… А ты своими шутками только тревожишь их спокойствие.
Древняя постройка обнажала неоднородную кладку темно-бурого камня, в которой заплатами смотрелись вкрапления более поздних кирпичных вставок.
– В свадебном путешествии ты тоже будешь такая напряженная? – недовольно пробурчал молодой человек. – В Италии ведь ещё похлеще виды будут.
Но вдруг заметил тень задумчивости на её лице.
– Да ладно, не грусти ты! – ободряющим голосом сказал он, зная, как легко ей впасть в уныние, которое потом надолго могло её сковать.
Марьяна посмотрела серьезным взглядом, но тут же улыбнулась:
– А я и не грущу! – мечтательно проговорила она. – В нашем путешествии будет всё по-другому. Мы с тобой перенесемся в эпоху Античности! И ты станешь моим Аполлоном, а я – твоей Музой.
Прелестные губы слегка дрогнули, призывая к себе, и Витя с упоением к ним прильнул.
– Но Античность, насколько я понимаю, ведь ещё древнее! – вымолвил он, слегка опьяненный поцелуем.
– Древнее, но мне все равно ближе. В ней меньше этой средневековой угрюмости.
Немного задумалась.
– Вить, а ведь здесь можно снимать самый настоящий фильм! Какой-нибудь сказочный фильм про тридесятое царство.
– Над царством сгущалась тьма и…
– Ну, хватит, хватит! – капризным и одновременно трогательным голосом перебила она. – Говорю же тебе, Витя!
Но Витя и сам не знал, отчего его, как нарочно, так и подмывало сейчас испытывать её восприимчивую психику.
Они продвинулись дальше и, минуя заросли шиповника, наткнулись на запущенную клумбу. Среди доминирующих сорняков цвели розовые гладиолусы, одичавшие маргаритки и даже несколько кустов лилий. То тут, то там на клумбе оранжевыми огоньками скромно загорались бархатцы.
– Надо же! – оживилась Марьяна. – Похоже, цветы растут сами по себе. Здесь прямо сложилось настоящее цветочное сообщество! Цветы ведь как люди. Тоже могут дружить друг с другом или враждовать.
– Ты серьезно? – удивился Витя.
– Да. Посмотри на эти чахлые маргаритки, – сказала она, склонившись над цветами и проникаясь их терпким ароматом. – Соседство с лилиями им явно не на пользу. Лилии их душат. А бывает даже, что на клумбе вместе могут уживаться, а в вазе или в букете один цветок убивает другой. Нарциссы в два счета убьют тюльпаны, а затем и сами скоро увянут.