Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези
Шрифт:
— Вы думаете, их удастся поймать?
Мой друг снова покачал головой:
— Возможно, я ошибаюсь, но готов поспорить, что высокий человек и его спутник сейчас находятся не более чем в миле от нас, в трущобах Сент-Джайлса, где полицейские не появляются иначе, как сразу дюжиной. Там они и будут прятаться до тех пор, пока вся эта шумиха не утихнет. А потом опять займутся своим делом.
— Что наводит вас на подобную мысль?
— Очень просто, случись нам поменяться местами, именно так поступил бы я. Кстати, записку вам следует сжечь.
Я нахмурил брови:
— Но ведь это улика?
— Это мятежный вздор, — ответил мой друг.
Я впрямь должен был сжечь ее. Я даже сказал Лестрейду по его возвращении, что сжег, и он поблагодарил меня за столь предусмотрительное
Конечно, им так и не удалось поймать Шерри Вернэ, не знаю, каким было его настоящее имя. Не было обнаружено никаких следов его жестокого сообщника, который в ходе расследования был опознан как военный хирург в отставке Джон (а может быть, Джеймс) Ватсон. Как ни странно, обнаружилось, что он тоже служил в Афганистане. Интересно, встречались ли мы когда-нибудь?
Мое плечо, после того как до него дотронулась королева, продолжает выздоравливать, ткани приобрели чувствительность. Скоро мне предстоит получить еще одно смертельное ранение.
Несколько месяцев назад, когда нам довелось провести вечер в полном уединении, я спросил своего друга, отложилась ли у него в памяти переписка, на которую ссылается в своем послании тот, кто подписался как Rache. Мой друг ответил, что превосходно помнит, как «Сигерсон» (ибо в тот раз актер представился именно так, выдавая себя за исландца) построил на основании расчетов моего друга какие-то безумные теории относительно связи массы, энергии и предполагаемой скорости света.
— Вздор, конечно, — заметил мой друг, на его лице не появилось и тени улыбки, — но тем не менее вдохновенный и очень опасный вздор.
В конечном счете из дворца пришло известие о том, что королева удовлетворена сведениями, которые удалось собрать моему другу в ходе расследования, и дело было закрыто.
Однако я сомневаюсь, чтобы мой друг оставил все так, как есть: все будет закончено только в тот момент, когда один из них убьет другого.
Я сохранил послание. Рассказав об этом деле, я затронул темы, говорить о которых вовсе не следовало бы. Благоразумный человек, вне всякого сомнения, сжег бы эти страницы, но мой друг научил меня тому, что даже пепел может раскрыть свои секреты. Поэтому я помещу эти записи в ячейку, арендованную в сейфе банка, с распоряжением вскрыть ее только после того, как все живущие ныне уже будут мертвы. Хотя в свете последних событий, происходящих в России, положенный срок может истечь быстрее, чем это представляется кому-либо из нас.
С. М., майор в отставке [11]
Бейкер-стрит
Лондон, Альбион, 1881
Натан Баллингруд
По воле волн
Натан Баллингруд, бармен по профессии, работает и живет в Новом Орлеане. У него есть жена и дочь. В 1992 году Баллингруд участвовал в семинаре для писателей «Кларион». Вскоре после этого ему удалось продать пару своих рассказов. Однако затем он забросил литературу. Как объяснял сам Баллингруд, однажды, подобно всем стоящим писателям, он пришел к выводу, что ему нечего сказать. Тем не менее, видя успех товарищей по перу, фантаст изменил свое решение и вернулся к писательской деятельности. К тому же у Натана было время подумать о том, что он может сказать своим читателям. Примером тому служит рассказ «По воле волн» («You Go Where It Takes You»), впервые опубликованный в сборнике «SCI FICTION».
11
Помимо очевидных отсылок к «Этюду в багровых тонах» сэра Артура Конан-Дойла, в рассказе присутствуют мотивы, разбросанные по самым разным каноническим произведениям «шерлокианы». Подпись в конце и дата заставляют подозревать, что автором повествования является
Он не был похож на человека, который мог бы изменить ее жизнь. Это был крупный мужчина с рельефной мускулатурой, которую можно приобрести только за долгие годы работы на морской буровой платформе. К тому же он явно был склонен к полноте. Лицо его было широким, некрасивым, хотя и не вызывало неприязни. Казалось, всю жизнь он только и делал, что раздавал и получал удары. На нем был коричневый плащ, защищающий своего владельца от легкой утренней измороси и от некой смутной опасности, витавшей в воздухе. Мужчина тяжело дышал и двигался медленно. Найдя свободное место у окна с видом на море, он грузно плюхнулся на стул и, взяв со столика заляпанное сиропом меню, погрузился в чтение. Он изучал меню внимательно, как усердный студент изучает текст на среднеанглийском. В общем, этот человек ничем не отличался от остальных посетителей этой забегаловки. Он было мало похож на знамение судьбы.
В тот день над Мексиканским заливом и над всей землей стояла ясная и безветренная погода. Небольшой городок Порт-Фуршон прочно обосновался на южном побережье Луизианы, а за ним, насколько хватало глаз, раскинулась водная гладь. С берега невозможно было разглядеть ни буровые вышки, ни тем более работающих там людей, хотя именно на них держалась вся городская экономика. Ночью платформы освещались, и их огни тянулись вдоль линии горизонта, как лампы в вестибюле.
Утренняя смена Тони подходила к концу, столовая уже опустела. В эти спокойные, размеренные часы Тони любила стоять на балконе и смотреть на воду.
Все ее мысли вращались вокруг неприятного телефонного разговора, который состоялся у нее сегодня утром. Звонили из детского сада, куда ходила ее трехлетняя дочь Гвен. Тони сообщили, что Гвен агрессивно реагирует на мужской персонал садика: плохо ведет себя, кусается, а когда воспитатель наклоняется к ней, чтобы успокоить, пытается лягнуть его в бок. Всего несколько дней назад к Тони подошла женщина из социальной службы, которая явно дожидалась ее прихода. Ласковый, сахарный голос этой дамы и то, как она прикоснулась к ее руке, вывели Тони из себя. «Никто не осуждает вас, мы только хотим помочь», — заявила сотрудница социальной службы. Она что-то сказала про психолога и начала расспрашивать Тони о доме. Тони ужасно смутилась и разозлилась и, чтобы хоть как-то отделаться, пробормотала обещание встретиться и поговорить в ближайшее время. Тони угнетала мысль о том, что ее дочь в столь раннем возрасте демонстрирует признаки неспособности к социальной адаптации. Молодая женщина чувствовала себя покинутой и беспомощной.
Она вновь вспомнила Донни, который бросил ее несколько лет назад, чтобы переехать в Новый Орлеан. Тони было тогда двадцать три, и она осталась одна с ребенком на руках. В это утро, стоя у перил балкона и глядя на волны, неустанно бьющиеся о берег, Тони пожелала своему бывшему приятелю сдохнуть. Пожелала искренне, надеясь, что ее проклятие сбудется, где бы он ни находился.
— Вы уже решили, что закажете? — спросила Тони у клиента.
— Э-э… Только кофе, — Мужчина посмотрел сначала на грудь официантки, а потом взглянул ей в глаза.
— Со сливками и с сахаром?
— Нет, спасибо. Просто кофе.
— Как вам будет угодно.
В столовой остался лишь один посетитель — Чокнутый Клод, который сидел около двери и тихо беседовал с тарелкой остывающей яичницы. В ушах у него торчали наушники, присоединенные к радиоприемнику. Из наушников доносился приглушенный гул. Педро, повар, в чьи обязанности входило готовить простую еду и делать бутерброды, стоял за стойкой, облокотившись на нее всем своим большим круглым телом. Он был одет в белый, не слишком чистый кухонный халат. Все его внимание было сосредоточено на музыкальном журнале, который он расстелил рядом с кассовым аппаратом. Кухня мирно дремала за его спиной, выдыхая запах лука и перегоревшего растительного масла. Затишье продлится до середины недели, когда на буровые платформы прибудет новая смена рабочих и человеческая волна, то спадая, то вновь накатывая, захлестнет маленький городок.