Лучшее за год 2005. Мистика, магический реализм, фэнтези
Шрифт:
— Это из-за меня, — сказал Уилл. Он был смущен и обескуражен, но, к счастью, таким он и должен был выглядеть по роли.
— Да уж вижу! Но чтоб мне жениться на козе, если я что-нибудь понимаю. Садись, мальчик. На тебе что, лежит проклятие? У тебя дурной глаз? А может, ты болен эльфской чумой?
— Нет, ничего такого. Просто… ну, я наполовину смертный.
Повисло долгое молчание.
— Ты это серьезно?
— Ага. У меня в крови железо. У меня нет истинного имени. Вот они и шарахаются. — Он чувствовал, что фальшивит, но по лицу сержанта видел, что тот ему верит. — Мне больше тут не жизнь.
Вербовщик указал
— Смотреть не на что, верно?
— Да.
— А вот на его собрата, что я держу под языком, — стоит посмотреть. — Он вынул изо рта маленький, похожий на таблетку камешек и протянул его Уиллу, чтобы тот полюбовался. Камешек сверкал на свету — пурпурный, как кровь, но с черной сердцевиной. Сержант отправил его обратно в рот. — Так вот, если ты положишь руку на именной камень, что лежит на столе, твое истинное имя отправится прямиком ко мне в рот, а там и в мозги. Так мы обычно заставляем новобранцев подписать контракт.
— Понятно. — Уилл спокойно положил руку на именной камень. Ничего не произошло. Уилл внимательно наблюдал за лицом вербовщика. Конечно, существуют способы скрыть свое истинное имя. Но их нелегко узнать, живя в глухой деревушке на холмах. Проверка именным камнем ничего не доказывала. Но выглядело все очень внушительно.
Сержант Бомбаст медленно перевел дух. Потом он открыл маленькую коробочку на столе и спросил:
— Видишь это золото, мальчик?
— Да.
— Здесь восемьдесят унций хорошего красного золота — это тебе не белое и не сплав с серебром! И оно прямо у тебя под носом. Но ты получишь вознаграждение в десять раз большее, чем видишь здесь. Если только… говоришь правду. Ты можешь это доказать?
— Да, господин, могу.
— Ну-ка объясни еще раз, — сказал сержант Бомбаст. — Ты живешь в доме из железа?
Они были уже на улице, шли по пустынной деревне. Вербовщик оставил свой барабан в таверне, но именной камень опустил в карман, а кошелек пристегнул к поясу.
— Я там провожу только ночь. Это все подтверждает, верно? То есть… подтверждает, что я действительно такой, как я сказал.
С этими словами Уилл вывел сержанта на площадь Тирана. День выдался ясный и солнечный, на площади пахло горячей пылью и корицей, и еще примешивался едва заметный горький запах гидравлической жидкости и холодного железа. Был полдень.
Когда сержант увидел Дракона, у него вытянулось лицо.
— О, ч-черт! — только и вымолвил он.
Эти слова как будто послужили сигналом. Уилл крепко обхватил военного руками, люк распахнулся, и оттуда хлынули жители деревни, сидевшие в засаде. Они размахивали граблями, метлами и мотыгами. Старая птичница огрела сержанта по затылку прялкой. Он как-то сразу обмяк. Уиллу пришлось отпустить его, и сержант осел на землю.
Женщины тут же накинулись на упавшего. Они его кололи, били, пинали, осыпали проклятиями. Ярость их не знала границ, ведь это были матери тех, кого пытался завербовать сержант. Так что этот приказ Дракона они выполняли с гораздо большим рвением, чем те, которые он отдавал прежде. Им нужно было точно знать, что проклятый вербовщик уже никогда не поднимется с земли, чтобы отнять у них сыновей.
Сделав свое дело, женщины молча удалились.
— Его мотоцикл утопи в речке, — велел Дракон. — Барабан — разломай, а потом сожги. Это все — улики
— Нет, он был с ним. Должно быть, какая-нибудь из женщин его украла.
Дракон усмехнулся:
— Уж эти мне крестьяне! Ничего, все сработало. Монеты будут погребены под фундаментом какого-нибудь дома, и так оно и останется навсегда. Военных, которые явятся сюда в поисках пропавшего, ожидают лишь уклончивые ответы и умело выстроенная цепочка ложных показаний. Крестьяне сделают все как надо, просто из жадности — им даже приказывать не придется.
Полная луна, коронованная созвездием Бешеного Пса, висела высоко в небе и плавилась в одной из самых жарких ночей лета, когда Дракон вдруг объявил:
— Сопротивление.
— Что?
Уилл стоял у открытой двери и тупо смотрел, как с его склоненной головы падают капли пота. Ему так хотелось, чтобы подул ветер. В это время года все, кому удалось построить хорошие дома, спали нагишом на крышах, а кому не удалось — зарывались в ил у реки, и не было такого хитрого ветра, который смог бы преодолеть лабиринт улиц и пробиться к площади.
— Восстают против моих правил. Несогласные. Сумасшедшие самоубийцы.
Упала очередная капля. Уилл тряхнул головой, чтобы сдвинуть свою лунную тень, и увидел, как грязь расходится большими черными кругами.
— Кто?
— Зеленорубашечники.
— Они же сопляки, — проворчал Уилл.
— Не надо недооценивать молодых. Из молодых получаются отличные солдаты и еще лучшие мученики. Ими легко управлять, они быстро учатся, бездумно исполняют приказы. Они убивают без сожаления и сами с готовностью идут на смерть, потому что еще не понимают до конца, что смерть — это навсегда.
— Слишком много чести им. Их хватает только на то, чтобы показывать мне нос, бросать злобные взгляды и плевать на мою тень. Это и все остальные делают.
— Пока что они крепят свои ряды и накапливают решимость. Но их главарь, этот Безымянный, — умный и способный. Меня беспокоит, что он теперь ухитряется не попадаться тебе на глаза, а значит, и мне. Ты не раз был в местах, где он накануне ночевал, или чуял его запах. Но когда ты видел его живьем в последний раз?
— Я не бывал в местах его ночлега и не чуял его запаха.
— Видел и чуял, но не отдавал себе в этом отчета. А Безымянный искусно ускользает от твоего взгляда. Он сделался бестелесным духом.
— Чем бестелеснее, тем лучше. Я не расстроюсь, если больше никогда не увижу его.
— Увидишь. И когда увидишь, вспомни, что я тебя предупреждал.
Предсказание Дракона сбылось раньше чем через неделю. Уилл ходил по поручениям Дракона и наслаждался, как это с ним часто теперь случалось, грязью и запустением в деревне. Большинство хижин были просто из прутьев, обмазанных глиной, — палки и засохшая грязь. Те, которые все-таки были построены из настоящих досок, так и стояли некрашеными, чтобы хозяевам снизили налоги, когда, как обычно, раз в год, в деревню явится правительственный налоговый инспектор. По улицам ходили свиньи, а иногда заглядывал и какой-нибудь бродяга-медведь, любитель порыться в мусоре, потрепанный, будто молью побитый. Здесь не было ничего чистого и нового, а старое никогда не чинили.