Лучшее за год 2005. Мистика, магический реализм, фэнтези

Кинг Стивен

Совершенный город

Читатель, окажи любезность мне, Вообрази-ка город совершенный. Вода там вместо улиц, а в воде, Куда ни глянь, все карпы золотые, Изогнутые, что твои бананы, Скользят под днищем у стеклянных лодок. Ныряльщики там все стихи читают, А иногда русалки-баловницы Срывают ласты с них рукою легкой И пятки им безжалостно щекочут. Как много в этом городе любви… Вообрази, в гондоле полосатой Плывешь ты, на подушку (рытый бархат!) Облокотясь лениво и привольно, И чувствуешь толчок, когда весло О ламантин подводный задевает. Гашиш турецкий куришь, а с балконов, Из залов мраморных роскошнейших палаццо Любовный лепет, легче ветерка, Доносится

до слуха твоего. И мерно, сонно, сладостно вода Облизывает темные пилоны, Увенчанные свечками, касаясь Так нежно, как не всякий из влюбленных Умеет ко другому прикоснуться. Там занавеси легкие, прозрачны, Колеблются над окнами повсюду.  Архитектура повторяет контур Коралла, ракушки послушно и прилежно. А лодочники все мурлычут песни, Причем, как на подбор, одни регтаймы, Но — умудряясь опытным веслом Все так же мерно взмахивать. Старухи Там на соленых досках крендельки Морщинистыми пальцами готовят. А из печной трубы лишь пузырьки Тихонько в воздух свежий подлетают. У каждой раковины по три крана там: Горячий, шоколадный и холодный. А по ночам там смотрят все кино — Немые фильмы, только нет экрана, Есть облако, которое висит Над площадью с фонтаном неподвижно. По выходным всегда там фейерверки, А женщины исправно там рожают Багровых малышей — да прямо в воду Бассейнов, где танцуют пузырьки И чистоту блюдут гольянов стайки, Питаясь потонувшею плацентой. Там места нет абстракциям, там все Конкретней некуда. Вот, например, мосты Над узкими каналами взметнулись — Из кокона, что бабочку лелеял. Когда по водам тихого канала Скользишь в гондоле, серые мартышки В тебя швыряют горсти макарон. На башнях в этом городе зияют Пустоты там, где некогда часы Исправно время били, но теперь Их вынули и сдали в переделку, И получилось множество прекрасных Плавучих игр. Не бреется никто В том городе. А если день погожий, Какая-нибудь бойкая старушка, Пожалуй, в церковь сплавает на круге Иль на матрасе легком надувном, И будут вслед свистать ей старики, Похожие на вяленую рыбу, Сосущие по берегам в кафе Всю ту же ежедневно минералку. Поистине сей город совершенен. Вот посуди, ведь там в уборной каждой Имеется свисточек оловянный, Пристроенный, чтобы свистел при сливе. Какие там общественные бани! В мозаике все вдоль и поперек! Когда же собирается гроза, То угорь электрический обычно К воротам городским у них подвешен И гордо он сияет в свете молний, Висит себе в стеклянной полой трубке, А прочее все время отдыхает. Такой вот в граде том громоотвод. О чем бишь я забыл тебе поведать? Конечно! Карнавалы для слепых! Еще бывают гонки на дельфинах, Еще колеса мельничные крутят Нарочно, чтобы радугу вздымать Над струями, сияющими дивно. Там есть бассейн, полный самоцветов — Кому они нужны-то, в самом деле, А есть канал, в котором, не поверишь, Лежит на дне, как мертвая акула, Величественный белый «мерседес», — Пред ратушей, у площади у главной. Но вижу, вижу, впрочем, я — довольно! Глаза твои горят от вожделенья. Того гляди, ты рухнешь на колени И станешь умолять — мол, отвези Меня в тот город дивный и прекрасный, Возьми что хочешь — дом, жену, машину И даже телевизор и джакузи. О, я хочу увидеть тех русалок, И карпов, и балконы и отведать Соленых крендельков, и даже пусть В меня швырнет спагетти обезьянка! Ах, как хочу любиться я в палаццо, Где окна все раскрыты нараспашку! Ах, отвези меня в тот город, умоляю, Не мучай же, не медли ни мгновенья! А я скажу в ответ — да что ты, милый, Ты, видно, ничего не понимаешь. Ты побывал там. Ты. Там. Побывал.

Питер Кроутер

Бедфордшир [31]

Питер Кроутер живет вместе с женой в Англии (двое их сыновей: один — актер, другой — художник — уже вылетели из гнезда), в окружении

горы книг, комиксов, журналов, CD и виниловых альбомов. Сочинял рассказы, стихи, романы, работал для британского телевидения, написал сотни колонок, обзоров, взял десятки интервью, опубликовал около двадцати антологий, освещал как свободный журналист новости музыки и живописи, возглавлял филиал одной из крупнейших в Соединенном Королевстве финансовых организаций, а в 1999 году организовал издательство, получившее впоследствии многочисленные премии, — «PS Publishing». Его последнее детище — «Постскриптумы», новый журнал беллетристики, основанный весной 2004 года.

«Бедфордшир», впервые опубликованный в сборнике «Gathering the Bones», изданный первоначально Денисом Этчинсоном, Рэмси Кэмпбелл и Джеком Данном, — рассказ мощный, не для слабонервных.

31

Бедфордшир — графство в Англии. В переносном значении синонимично шутл. кровать: I'm for Bedfordshire (досл. «Я на пути в Бердфоршир» = «Я пошел спать»),

Пробьют теперь часы в прихожей пусть,

Чтоб самый грустный час явился в мир.

И детям время отправляться в путь

На деревянный холмик, в Бедфордшир. [32]

Сэмюэль Кликер (1861–1929). Приход Морфея

Воздух наполнен нашими криками.

Но привычка — великая вещь. [33]

Сэмюэль Беккет (1906–1989). В ожидании Годо

32

перевод В. Капустиной

33

перевод С. Исаева

(1) 12 июня 2001 года

Дорогой Дневник!

Прошлой ночью я лежал в постели, поглаживая Хелен по спине и читая газету, как всегда с тех пор, как мы поженились. Но прочитал немного, лишь пробежал глазами заголовки. И на этот раз я не повернулся к ней, как обычно, чтобы поцеловать ее на ночь перед тем, как уснуть. Я услышал какое-то движение в соседней комнате: может, это Хелен, которая еще не обрела покоя — ведь ее лишь третью ночь нет со мной. А может, Няня. Я не стал вставать и проверять кто… и, слава богу, в комнату она не вошла.

(2) 16 октября 1943 года

— Заходи, парень! — кричит Мередит, и его голос наполняет гулом весь коридор.

Мальчик входит в комнату старосты и вдыхает запах средства для полировки мебели, табака и поджаривающихся сдобных лепешек.

— Хелливелл сказал, что вы хотите меня видеть, Мередит?

— Вот именно, молодой человек, — отвечает тот. — Вот именно, хочу.

Он просто сияет, глядя на мальчика, глаза его горят. Он поплотнее запахивается в свою мантию старшекурсника и поворачивается лицом к мальчику и спиной к ревущему в камине огню. Пара лепешек, разрезанных пополам, подрумянивается, вися на импровизированном вертеле. Очень тепло — это первое, на что обращает внимание мальчик. Потом на стол. Потом на кожаные ремни.

— Итак, Беллингс, что тебе известно о «дырках»?

— О чем, сэр? Ничего, сэр.

— А об извращениях?

Сильные руки смыкаются у него на спине, мальчик мотает головой.

— Будь умницей, закрой дверь, пожалуйста, — говорит Мередит. Он оборачивается к огню, бросает туда сигарету, вынимает лепешки и кладет их на каминную полку.

(3)  4 декабря 1936 года

— Тебе понравился день рождения, Томас?

Мать выныривает из своего шезлонга и, даже не притворяясь ласковой, ерошит ему волосы. Наклонившись, она смяла газету, которую читала, но ей все равно.

— Ответь же маме, Томми, — уговаривает Няня.

— Няня, мальчика зовут Томас. Будьте любезны так его и называть.

— Да, мэм. — Няня поворачивается к мальчику. Лицо ее бесстрастно, но глаза смеются. Они, кажется, говорят: «Да не обращай внимания, Томми!» — Ответь маме, — повторяет она вслух.

— Да, мама, — говорит он. Отчасти мальчик чувствует себя виноватым за то, что ему и правда было весело сегодня. Кажется, именно чувство вины и помешало ответить сразу.

У камина отец мальчика прикуривает трубку от тонкой восковой свечки и несколько раз резко взмахивает рукой, осаживая пламя. Он глубоко затягивается, и мальчик наблюдает, как дым вытекает из уголков отцовского рта.

— Итак, — произносит отец, откидывая голову назад и позволяя облачку дыма воспарить к потолку, — каково это — быть четырехлетним, а?

Он чувствует, как Няня тихонько поглаживает его по спине, подбадривая.

— Очень хорошо, сэр.

— Значит, очень хорошо? — говорит отец. — Что ты на это скажешь, Эмили?

— Отлично! — восклицает мать, и они оба без всякой видимой причины хохочут. Няня все гладит мальчика по спине.

— Ну что ж, молодой человек, у тебя сегодня был трудный день, — говорит отец. Трубка снова возвращается к нему в рот. — Пора сделать привал. Няня!

Рука Няни ползет вверх и успевает едва заметно погладить плечо мальчика, прежде чем сжать его и повернуть Тома к лестнице.

— Пора в путь, на деревянный холм Бедфордшир, — шепчет она ему на ухо, и ее тихий голос чуть-чуть «потрескивает» от улыбки.

— Я поднимусь попозже, — говорит отец им вслед.

Няня сильнее сжимает мальчику плечо, но это всего лишь на миг, на очень короткий миг, а потом ее пожатие слабеет. Подойдя к лестнице, ведущей наверх, Няня едва заметно притягивает его к себе, как это бывает каждый вечер.

— Все в порядке, Няня, — говорит он ей.

Но на самом деле далеко не все в порядке.

(4) 4 июня 2001 года

— Том?

— Да.

— Это Грэм. Звоню узнать, как Хелен.

— Сравнительно неплохо. Спускалась в парк сегодня днем. Кажется, ей понравилось.

— Хорошо.

— Как Эвелин?

— О, все прекрасно.

— Передавай ей… привет от меня… то есть от нас, ладно?

— Конечно, обязательно передам.