Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
Шрифт:
Вдруг неожиданно зазвенел таймер в виде яйца. Все захихикали, и поднялись, и подошли к гардеробной, делая вид, что собираются протиснуться внутрь. Только Дьявол встал и взял девушку-из-группы-поддержки за руку и потянул назад-вперед.
Итак, она знала, что именно произошло, и что еще произойдет, и еще кое-что помимо прочего.
Вот почему ей нравится, когда все задом наперед. Вы начинаете с уже полученных ответов, а немного погодя кто-то подходит к вам и задает вопросы, но вам не надо на них отвечать. Эту часть вы уже прошли. А с женитьбой или замужеством вообще все замечательно. Дела бы шли все
Одну минуточку, давайте вернемся на минуточку. Что-то происходило. Что-то произошло. Но никто никогда не говорил об этом, по крайней мере на всех этих вечеринках. Уже никогда.
Все пили ночь напролет, кроме Дьявола — он оказался трезвенником. Все это время он притворялся, что пьет водку из карманной фляжки. Все участники вечеринки сейчас уже пьяны и думают о нем хорошо. Впоследствии они протрезвеют. Будут думать, что он — выпендривается и что он — придурок, если пьет из фляжки воздух.
Повсюду много пустых бутылок из-под пива, несколько пустых бутылок из-под виски. При виде всего этого ясно, сколько еще работы предстоит выполнить. Они воспользовались одной из пивных бутылок — это ее они крутят. Позже она будет полная, и им не придется играть в эту глупую игру.
Девушка-из-группы-поддержки догадывается, что она не приглашала Дьявола на вечеринку. Он не из тех парней, которых обязательно требуется приглашать. Возможно, он заявится сюда сам по себе. Но сейчас они с ним в гардеробной вот уже пять минут. Бойфренду девушки это не очень нравится, но что он может поделать? Такая уж это вечеринка. Такая уж она девушка-из-группы-поддержки.
Они теперь намного моложе, чем раньше. На подобных вечеринках они обычно были постарше, особенно Дьявол. Он помнит весь путь назад до самого конца света. Девушка-из-группы-поддержки тогда не выступала в группе поддержки. Она была замужем, имела детей и мужа.
Что-то произойдет или уже произошло. Никто никогда не говорит об этом. И что бы все сказали, если бы могли?
Впрочем, эти вечеринки по случаю конца света — сумасшествие. Люди бы слишком сильно напились, и на них не было б никакой одежды. На полу в гостиной остались бы грустно лежать небольшие кучки одежды, как будто что-то произошло, а люди исчезли — испарились прямо из своих одежд. Между тем, люди, принадлежавшие одеждам, находились бы снаружи, на заднем дворе, ожидая, когда можно будет разойтись по домам. А пока они взбирались бы на батут, подпрыгивали и кричали.
Нашлась бы бутылка сверхчистого оливкового масла, и рано или поздно кто-нибудь снова наполнил ее и пошел, чтобы поставить ее назад на полку в кладовку. И вот, то у вас были скользкие голые люди средних лет, ползавшие по трамплину и маслянистой траве, а, в конечном счете, все, что у вас останется — это бутылка оливкового масла, несколько маслин на дереве, дерево, фруктовый сад, пустое поле.
И Дьявол будет стоять там, чувствуя неловкость, надеясь, что, оказывается, он опоздал.
Дети были бы наверху, в своих спальнях, но не в постелях, они выглядывали бы из окон, вспоминая о том времени, когда они сами были старше. О том, что они уже никогда так не состарятся.
Но мир теперь моложе. Все стало проще. У девушки-из-группы-поддержки есть собственные родители, и все, что от нее требуется — ждать их возвращения домой, и тогда эта вечеринка закончится.
Два дня назад были похороны. Они прошли так, как, говорят, должны проходить.
Потом были хлопоты, люди, с которыми надо было разговаривать. Она была занята.
Она обняла на прощанье тетушку и дядю и пошла в дом, где проведет остаток своей жизни. Она распаковала все свои коробки, и люди из Армии Спасения доставили родительские вещи — одежду и мебель, кастрюли и сковородки, а другие люди — друзья ее родителей — помогали ей вешать одежду ее матери в гардеробную матери. (Но не в эту гардеробную.) Она сгребала рукой одежду матери и нюхала — заинтригованная, нетерпеливая, испуганная.
Вспоминая запах свитеров с монограммами, принадлежавших матери, она подозревает, что они будут ссориться из-за многого. Из-за мальчиков, музыки, одежды. Девушка-из-группы-поддержки научится не брать все это в голову.
Если бы ее дети сейчас были с ней, они бы сказали Я же тебе говорил(а). Что они говорили на самом деле, так это Вот подожди — будут и у тебя родители. Увидишь тогда.
Девушка-из-группы-поддержки потирает свой живот. Вы все еще там?
Она передвигала незнакомую потертую мебель так, чтобы ножки ее вставали в старые следы, оставшиеся на полу. Вот на диванной подушке отпечатались чьи-то ягодицы. Возможно, ее отец полюбит сидеть на ней.
Она просмотрела отцовские пластинки. На фонографе играла старая пластинка, эта запись была не из тех, что ей доводилось слышать прежде, и она сняла пластинку и вложила ее обратно в пустой белый конверт. Она изучила свидетельства о смерти. Пыталась придумать, что рассказать своим родителям об их внуках, что бы им хотелось узнать.
Только что по радио прозвучала ее любимая мелодия в самый последний раз. Много-много лет назад она танцевала под нее на собственной свадьбе. Теперь мелодия закончилась, но осталось ощущение, с которым она ее слушала. Иногда это настроение еще охватывало ее, но она не могла найти для него подходящего слова.
Сегодня вечером, через несколько часов, произойдет автомобильная катастрофа, и затем ее родители будут возвращаться домой. К этому времени все ее подружки уже уйдут, прихватив с собой блоки из шести бутылок, своих дружков, а также заново нанесенные слои лака на волосах и помады на губах.
Она думает, что немного похожа на свою мать.
До того, как все поднялись наверх, пока внизу еще царил кавардак, перед тем, как приехали полицейские, чтобы сообщить то, что должны сообщить, она стояла в родительской ванной. Она смотрелась в зеркало.
Она достала из мусорного ведра — ее осталось совсем на донышке — губную помаду — оранжево-красную, которая будет любимой. Но когда она посмотрела на себя в зеркало, то поняла, что ей не идет. Это не ее помада. Она прижала руку к груди, сильно надавила, почувствовала, как сердце бьется все быстрее и быстрее. Она не может краситься помадой матери, когда ее мать лежит на каталке в каком-то морге и ждет, когда ее зашьют, наденут на нее одежду; ждет, чтобы вздохнуть, очнуться, увидеть машину на встречной полосе и ускользнуть в сторону; увидеть своего мужа, мужчину, за которого собиралась когда-нибудь выйти замуж; ждет, чтобы вернуться домой и встретиться со своей дочерью.