Лучшие годы мисс Джин Броди. Девицы со скудными средствами

Спарк Мюриэл

— Пожарная лестница!

Паулина Фокс бросилась следом за ней, за ними по коридорам третьего этажа побежали остальные, а затем вверх по узкой лестнице черного хода на четвертый этаж, в проход, где было окно на пожарную лестницу. Однако проход теперь представлял собой открытую платформу, глядящую в вечернее летнее небо: здесь обвалилась стена и пожарная лестница упала вниз вместе с ней. Штукатурка валилась с кирпичей, когда десять молодых женщин сгрудились на том месте, где когда-то были окно и площадка пожарной лестницы. Они все еще остолбенело искали взглядом ступени этой лестницы. Голоса пожарных доносились до них из сада. Пожарные кричали им с плоской крыши над ними. Потом один голос очень четко приказал в

мегафон, чтобы они отступили назад: часть пола, на которой они стояли, могла провалиться.

Тот же голос сказал: «Поднимайтесь выше, на последний этаж».

— Джек будет волноваться — что со мной случилось? — сказала Паулина Фокс.

Она первой поднялась по черной лестнице в туалетную верхнего этажа, где Энн, Селина, Джейн и Тилли были уже на ногах: они собрались с силами, как только узнали про пожар. Селина снимала юбку.

Над их головами, в покатом потолке, виднелся большой квадрат старого, давно замурованного светового люка. Сверху, над этим большим квадратом, слышались мужские голоса, скрежет лестниц и глухие удары по кирпичу — пожарные явно пытались найти способ размуровать световой люк и освободить девушек, которые тем временем не сводили глаз с квадрата, так четко различимого на потолке.

— Неужели он не откроется? — спросила Тилли.

Ей никто не ответил, ведь девицы Мэй-Тека знали ответ. Все в клубе слышали легенду о мужчине, проникшем в здание через световой люк и, как утверждали некоторые, обнаруженном в постели с одной из них.

Тут Селина встала на стульчак, вспрыгнула на окно-щель и легким движением выскользнула на крышу. В туалетной теперь остались тринадцать молодых женщин. Они стояли в тревожном, напряженном молчании, словно в опасных джунглях, прислушиваясь, не последуют ли новые указания в мегафон.

Энн Бейбертон последовала примеру Селины, выбравшись через окно-щель, правда, с некоторым трудом, потому что была слишком взволнованна. Но две мужские руки поднялись к окну и приняли ее. Тилли Тровис-Мью снова разрыдалась. Паулина Фокс сорвала с себя платье, затем нижнее белье и осталась совершенно обнаженной. Она так исхудала от недоедания, что прошла бы в узкое окно во всей своей одежде, но она выскользнула из него голенькой, словно рыбка.

Рыдала только Тилли, однако остальных девушек била дрожь. Звуки на покатой крыше умолкли — пожарные спрыгнули вниз, на ее плоскую часть, закончив обследовать замурованный люк. Теперь их шаги слышались за окном-щелью, с той плоской крыши, где по ночам Селина и Николас лежали вместе, завернувшись в одеяла, под Большой Медведицей, которая во всем Большом Лондоне представляла собой единственный, оставшийся абсолютно неповрежденным пейзаж.

В туалетной комнате одиннадцать остальных молодых женщин услышали голос пожарного, обращающегося к ним в окно-щель на фоне рева мегафона, инструктировавшего пожарную команду. Человек у окна сказал:

— Оставайтесь на месте. Без паники. Мы посылаем за инструментами — вскрыть световой люк. Это недолго. Это всего лишь вопрос времени. Мы делаем все возможное, чтобы вас вытащить. Только оставайтесь на месте. И не паникуйте. Это всего лишь вопрос времени.

Теперь вопрос времени открылся для этих одиннадцати женщин, как нечто невероятно огромное в их жизни.

С того момента, как в саду взорвалась бомба, прошло двадцать восемь минут. После того как начался пожар, Феликс Добелл присоединился к Николасу Фаррингдону, который по-прежнему оставался на плоской крыше. Это они помогали трем стройным девушкам пролезть через окно-щель. Энн и голенькая Паулина были закутаны в два одеяла переменного назначения и поспешно проведены через чердачный люк соседнего отеля, где в задней стене взрывом выбило все окна. Николас был на мгновение поражен — насколько это возможно в столь чрезвычайных обстоятельствах — тем,

что Селина позволила другим девушкам воспользоваться одеялами. Она задержалась на крыше, голоногая и в белоснежной нижней юбке, все еще чуть дрожа, но с трогательной грациозностью, словно раненая лань. Николас подумал, что она задержалась из-за него, поскольку Феликс исчез с двумя другими девицами, чтобы помочь им сесть в машины «скорой помощи». Он оставил Селину на стороне крыши отеля, а сам вернулся к клубному окну-щели — убедиться, может быть, какая-то из оставшихся в туалетной комнате девушек достаточно тонка, чтобы выбраться через окно. Пожарные предупреждали, что здание может рухнуть в ближайшие двадцать минут.

Когда он подошел к окну, Селина проскользнула мимо и снова, схватившись за подоконник, взобралась на него.

— Что ты делаешь? Спускайся вниз! — сказал Николас. Он попытался схватить ее за щиколотки, но она оказалась быстрее и, присев на узком подоконнике, боком скользнула сквозь окно в туалетную комнату.

Николас тут же предположил, что она сделала это, пытаясь спасти кого-то из девушек, помочь кому-то из них выбраться через окно.

— Вылезай обратно, Селина, — закричал он, приподнявшись на руках, чтобы вглядеться внутрь через окно-щель. — Это опасно, ты никому не сможешь помочь.

Селина проталкивалась через группу стоящих девушек. Они расступались без всякого сопротивления, давая ей дорогу. Все молчали, кроме Тилли, чьи рыдания — теперь уже без слез — стали какими-то конвульсивными. Ее глаза, как и все другие глаза, были широко открыты и глядели на Николаса со значительностью, порожденной ужасом.

Николас сказал:

— Пожарные идут открывать люк. Они будут здесь в считаные минуты. Есть ли среди вас кто-нибудь, кто сможет пролезть через это окно? Я помогу. Поторопитесь, чем скорее, тем лучше.

Джоанна держала в руке ленту-сантиметр. В какой-то момент, в промежутке между временем, когда пожарные обнаружили, что световой люк прочно замурован, и этой самой минутой она порылась в одной из спален верхнего этажа и отыскала ленту-сантиметр, которой принялась измерять бедра десяти других девушек, оказавшихся в ловушке вместе с нею, даже самых безнадежных, чтобы выяснить, каковы их возможности на спасение через семидюймовое окно-щель. Всем обитательницам Мэй-Тека было известно, что тридцать шесть с четвертью дюймов — тот максимум, при котором бедра могут протиснуться сквозь эту щель. Однако, так как эффект достигался только при пролезании боком и при маневрировании плечами, очень многое зависело от ширины костей и индивидуальной текстуры тела и мышц — достаточно ли они пластичны, чтобы легко сжиматься, или слишком тверды. Последнее оказалось характерно в случае с Тилли. Но кроме нее, ни одна из оставшихся на верхнем этаже девиц, при всей своей стройности, никак не могла сравниться с Селиной, Энн и Паулиной Фокс. Некоторые были пухленькими. Джейн — полновата. Дороти Маркэм, которая раньше выскальзывала из окна на крышу, чтобы позагорать, и с легкостью возвращалась обратно, теперь была на третьем месяце беременности: ее живот стал больше на целый тугой и несдвигаемый дюйм. Старания Джоанны измерить девушек походили на научный ритуал при безнадежной ситуации, но это все же была хоть какая-то деятельность: она позволяла отвлечься и немного успокаивала.

Николас сказал:

— Недолго осталось. Пожарные уже здесь.

Он висел, держась за край окна, упершись носками ботинок в кирпичную кладку стены, и смотрел на тот край плоской крыши, куда были приставлены пожарные лестницы. Группа пожарных с кирками лезла вверх по лестницам, они тянули за собой тяжелые буры.

Он снова заглянул в туалетную.

— Они уже на крыше. А куда подевалась Селина?

Никто ему не ответил. Он спросил:

— А вон та девушка — вон там — не сможет ли она попробовать выбраться через окно?