Лучшие годы мисс Джин Броди. Девицы со скудными средствами
Шрифт:
— Я пройду туда вместе с вами, — сказал ему Николас.
— Что ж, если это вам по пути, я буду вам премного обязан. А как вы относитесь к этой новой бомбе? Или вы полагаете, что это всего лишь пропаганда?
— Я не знаю, сэр, — ответил Николас.
— Просто дух захватывает от ужаса. Они должны мир заключить, если все это правда. — Шагая рядом с Николасом к Кенсингтону, священник глядел по сторонам. — Места бомбежек выглядят так трагично. Я никогда сюда не езжу без надобности, знаете ли.
Через некоторое время Николас спросил:
— А
— Да, — ответил священник. — Со многими. Леди Джулия была так любезна, что пригласила нескольких девиц на чай, чтобы познакомить их со мной. Вчера вечером. Разумеется, эти бедняжки все прошли через тяжкое испытание, даже те, что оказались всего лишь зрителями. Леди Джулия предложила не обсуждать произошедшее. Я полагаю, это было мудрое решение, знаете ли.
— Да. А вы помните имена тех, кто там был? Хоть кого-то?
— Там была племянница леди Джулии, Дороти, и мисс Бейбертон, которой удалось спастись через окно, как я понял. И еще несколько других.
— А мисс Редвуд? Селина Редвуд?
— Ну, видите ли, я не очень хорошо запоминаю имена.
— Такая высокая, очень изящная девушка, очень красивая. Я хочу ее разыскать. Волосы темные.
— Они все там очаровательные, мой милый мальчик. Все молодые всегда очаровательны. Джоанна была самой очаровательной из всех — на мой взгляд. Но тут я, конечно, пристрастен.
— Она была очаровательна, — согласился Николас и замолк. Но священник с легкостью опытного пастыря, ступившего на знакомую почву, почувствовал определенную заинтересованность Николаса и спросил:
— А что, эта юная девица пропала?
— Ну, мне не удалось ее найти. Ни следа. Я все эти девять дней пытался отыскать Селину.
— Как странно. Она ведь не могла память потерять, так? Бродит где-то по улицам…
— Думаю, в таком случае ее бы нашли. Она очень заметная.
— А что говорят ее родственники?
— Ее родственники в Канаде.
— Возможно, она уехала, чтобы забыть. Это было бы понятно. Она тоже была одной из тех, кто оказался в ловушке?
— Да. Она вылезла через окно.
— Ну, судя по вашему описанию, я не думаю, что она была у леди Джулии. Вы могли бы позвонить по телефону и спросить.
— На самом деле, я уже звонил. Леди Джулия ничего не слышала о Селине, да и другие девушки тоже. Но я надеялся, что это какая-то ошибка. Знаете, как это бывает.
— Селина… — произнес священник.
— Да, так ее зовут.
— Минуточку. Там упоминалась какая-то Селина. Одна из девушек, блондинка, очень юная, жаловалась, что Селина ушла с ее единственным бальным платьем. Это могла быть она?
— Это та самая девушка.
— Это не очень хорошо с ее стороны — стащить платье другой девушки, особенно когда каждая из них лишились всего своего гардероба.
— Это было платье от Скиапарелли.
Пастор не стал вторгаться в эту загадочную сферу. Они подошли к тому месту, где прежде стоял клуб Мэй Текской. Оно теперь стало похоже на все знакомые соседние руины, словно здание было разрушено несколько лет назад, во время бомбардировки, или несколько месяцев назад, управляемой ракетой. Каменные плиты крыльца, покосившись, лежали, ведя в никуда. Колонны простерлись, словно развалины Рима. В задней части дома боковая стена стояла иззубренная, вполовину своей прежней высоты. Сад Грегги превратился в кучу каменного мусора с торчащими из него кое-где отдельными цветами и редкими растениями. Розовые и белые плитки холла разлетелись повсюду и валялись, выставляя напоказ свою давнюю заброшенность, а с нижней части иззубренной стены свисал еще более иззубренный кусок грязно-коричневых обоев клубной гостиной.
Отец Джоанны стоял, держа в руке широкополую черную шляпу.
А у нас, на нашем старом чердаке, ровно яблоки уложены рядком…
— Здесь, на самом-то деле, и смотреть не на что, — сказал священник. — Ничего не осталось.
— Как и от моей магнитофонной записи, — откликнулся Николас.
— Да. Все ушло. Все уже не здесь.
Руди Биттеш взял со стола и быстро пролистал пачку записных книжек Николаса.
— Это что, рукопись — твоя книга, между прочим? — спросил он.
В обычной обстановке он никогда не позволил бы себе такой вольности, но в данный момент Николас оказался ему многим обязан: Руди узнал, где скрывается Селина.
— Вы можете это забрать, — сказал Николас, имея в виду рукопись. И добавил, не предполагая, какой смертью ему суждено умереть: — Можете ее сохранить. В один прекрасный день, когда я стану знаменит, она будет представлять какую-то ценность.
Руди улыбнулся. Тем не менее, засунув книжки под мышку, он спросил:
— Идешь со мной?
По дороге они зашли за Джейн, чтобы вместе пойти на праздник у Букингемского дворца. Николас объяснил:
— В любом случае я решил не издавать книгу. Машинописные экземпляры уничтожены.
— Я должен тащить этот большой чертова уйма книжки, а ты мне теперь такое говоришь! Какой ценность мне, если ты не публиковать?
— Вы их сохраните, никогда ведь не знаешь, как все обернется.
Руди всегда был предусмотрителен. Он сохранил «Субботние записные книжки», чтобы со временем иметь возможность пожинать плоды своей предусмотрительности.
— А может, хотите письмо, которое я получил от Чарлза Моргана, где говорится, что я — гений? — спросил Николас.
— Ты сегодня что-то чертовски развеселый из-за чего-нибудь или другого.
— Да, это так, — согласился Николас. — Так хотите вы письмо или нет?
— Какой письмо?
— Вот это.
Николас достал письмо Джейн из внутреннего кармана, помятое, как дорогая сердцу фотография.
Руди мельком взглянул на него.
— Это работа Джейн, — сказал он и протянул бумажку обратно. — Почему ты так веселый? Ты видел Селина?