Лучшие отели мира
Шрифт:
Консервативному курортнику придется по вкусу воинственный патетический стиль Four Seasons Doha. Это в некотором роде отель-крепость. Four Seasons Doha включает в себя центральный небоскреб с подъездом, окруженным лапидарными воинственными клумбами, и пляжно-бассейную зону с небольшим пирсом для скромных лодок. Комплекс SPA занимает цокольный и первый этажи соседнего циклопического небоскреба, отданного под апартаменты лучшим представителям катарской аристократии. К SPA примыкает и большой теннисный комплекс. С другой стороны отеля на некотором удалении находится также небоскреб одного из главных бизнес-центров Дохи – West Bay. Если у вас в Дохе есть бизнес-дела, то West Bay и Four Seasons Doha – к вашим услугам.
Каждый сантиметр Four Seasons Doha заполнен очень нужными русскому консерватору вещами: каменными вазонами a la Большой Трианон, персидскими коврами, хрустальными люстрами величиной со слона, канапе и консольками в наполеоновско-египетском духе, искусственными, тщательно разрисованными валунами, самыми настоящими фонтанами, водопадиками, ручейками и всем прочим, что делает это пространство обжитым и похожим на зажиточный русский небоскреб – вроде жилого комплекса «Алые паруса».
Наполняемость пространства представляется нам идеальной именно для русского консерватора – в меру понаставлено свежепозолоченных канапе, в меру надренажено победоносных фонтанчиков. Единственное, к чему должен привыкнуть глаз, так это к выставке-продаже часов и украшений, развернутой в мраморном ущелье лобби. Сегодня уже трудно удивить кого-либо украшениями от ведущих европейских домов. Но парюры, выставленные в легкомысленных шкафчиках из цельного красного дерева, – это вещи, цена которых доходит до стоимости небоскреба в Дохе.
Что касается публики, отдыхающей в Four Seasons Doha, то можно вычислить нескольких русских, проживающих в Лондоне и приехавших в Доху провести переговоры со своими арабскими друзьями. Вот выходит на пляж стандартная русская блондинка – она здесь проездом из Лондона в Куршевель. Летом она предпочитает загар в Hotel du Cap Eden Rock в Антибе, главном пристанище русских олигархов на Лазурке.
Кроме русских гостей, есть южноевропейские любовники женщин Сардинии, Монако, Мадонна ди Камплио и Санкт-Морица. На пляж молодые люди заходят не в Brioni, но с деловыми папками от Louis Vuitton и местной англоязычной газетой, в которой на первой полосе – заметка об удачно проведенных эмиром Катара бегах верблюдов. Есть и тусовочные французские дедушки, не выпускающие изо рта ни на минуту сигары «черчилль». Они отдыхают в компании с сорокалетними любовницами латиноамериканского типа.
Немалую долю посетителей Four Seasons Doha составляют арабские мужчины в традиционных белых одеждах и арабские женщины в фирменных черных. Все они производят сильное впечатление. Мужчины в Катаре невероятно красивы – избалованной, халифатской, богатой и сладкой, но при этом невиданной ни в Европе, ни в Голливуде мужской красотой. Что до арабских женщин, то их невозможно разглядеть. Но так и задумано Всевышним – большинство женщин носят хиджабы.
Немаловажную роль в этом отеле играет дресс-код. В лобби и в других помещениях женщинам не следует появляться в купальниках и даже в парео. Эти предметы гардероба допустимы в пляжной зоне, в пляжном ресторане, у бассейнов, на территории SPA, на кортах и на пирсе.
Вообще территорию Four Seasons Doha можно условно поделить на «европейскую» и «арабскую» зоны – арабы не ходят на пляж и к бассейну, а европейцы не шастают в чем попало по отелю.
«Президентские» номера по традиции интересуют многих русских гостей. «Президентский» номер Four Seasons Doha занимает два последних этажа небоскреба. Это анфилада то ли из шести, то ли из семи, то ли из девяти комнат в американском стиле 1930-х годов. Это не дом, а целый «Кадиллак». Патетическая симфония цельнокроеных деревянных панелей и украшательской живописи в духе Тамары де Лемпицки, мощной убедительной кожаной мебели, «сенаторского» хрусталя, золотых кранов и краников в ванной комнате.
Комплекс SPA, которым так гордятся в самом отеле, включает классический международный набор самых популярных процедур SPA – различные виды массажей, бань, струй в бассейнах. Стандартная пятизвездная коллекция без арабских специалитетов. Огромное SPA – это козырная замена довольно скромным пляжным удовольствиям Four Seasons Doha (пляж отеля не так велик, как хотелось бы). Но, с другой стороны, оно – обратная сторона той самолетно-кочевой жизни, которую вынужден вести международный бизнесмен, оторванный, к примеру, от родного Штутгарта или Бостона. Сегодня его дом – это Four Seasons в Гонконге, завтра – Four Seasons в Провансе, послезавтра – Four Seasons в Женеве. А вот с недавнего времени и в Дохе.
Венеция по-китайски
Макао – это особый административный регион Китая, бывшая португальская колония, бывшее гнездо китайской мафии, или же триады, а также нынешний китайский Лас-Вегас. Тем, кто решил побывать на Макао, нужно будет сначала долететь до Гонконга, потом доехать до порта, сесть на паром и час плыть до Макао.
Если у вас русский паспорт, то вам потребуется виза в Макао, позаботиться о которой нужно еще в России. Вернее, нужна не собственно виза в паспорте, а специальный запрос, согласно которому пограничники в Макао поставят вам три штампа о въезде. Впрочем, те, кто летает по миру на собственном «Боинге», могут запросить в Макао посадку – здесь недавно открыли аэропорт и теперь обещают увеличить протяженность взлетно-посадочной полосы.
«Макао» – такое невероятно красивое, экзотическое слово. Слово красивое, но вот место какое-то несуразное. Раньше в Макао были португальцы, причем с откровенными миссионерскими целями. На острове приблизительно с XVI века заправлял орден иезуитов, братьев Иисуса. Иезуитов трудно назвать монахами в привычном понимании слова – это были религиозные политики. Они успели сделать кое-что: центр Макао (регион состоит из двух островов, один так и называется – Макао, – соединенных двумя длинными футуристическими мостами) подается в путеводителе как «старый милый португальский уголок». Однако те, кто надеется увидеть «кусочек старого Лиссабона», будут разочарованы. Китайская культура уже разъела все, что осталось от колонизаторов, – Макао был передан китайцам в 2000 году.
«Старый милый центр» Макао – это четыре отреставрированных двухэтажных строения, одна декоративная крепость с тремя ржавыми пушками и одна религиозная развалина – стена сгоревшего в 1835 году собора Святого Павла. Теперь под стеной устроена крипта с выставленными напоказ берцовыми костями иезуитов и ветхими предметами культа вроде деревянных распятий и епископских шапок. На этих берцовых костях и пыльных шапках европейская часть Макао бесславным образом и заканчивается. Еще на Макао левостороннее движение – оно досталось от соседнего Гонконга – и два государственных языка, китайский и португальский. На последнем говорят всего 2 процента населения.
Жалкие европейские градостроительные крохи вписаны в стандартный китайский городской пейзаж – череду небоскребов, хромоногих и грязных, и трущоб с высохшими курильщиками опиума, детьми без штанов, запахами из всех углов и сомнительной едой, которая расставлена в плошках прямо на асфальте. Макао – это «город контрастов» в большей степени, нежели слепящий огнями, гигантский, финансовый, банковский, церемониальный красавец Гонконг, где еще можно найти ясные британские привычки.
Назойливая контрастность – свойство современной китайской культуры – заметна именно в таких состоятельных регионах. Нам доводилось бывать в городах-миллионниках промышленного северного Китая. Там с контрастами тяжело, жизнь тянется туго, зато равномерно. Какая-нибудь милая трущобка чередуется с шумным вещевым рынком, или с мастерской по ремонту чего-нибудь механического, или с продуктовой лавкой. И один, положим, чахлый небоскреб на всю округу. А в Макао, где трущобы разряжены высотными строениями, попадаются и магазины, где лаковая сумка Chanel, выпущенная в Париже ограниченным тиражом и разобранная по узким клиентским спискам, скучает на полке. Ее гламурные товарки – модели Hermes, Louis Vuitton, Prada, Gucci – грустны от своей неизбежной доступности.