Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина
Шрифт:
– Знаешь… – повторил Рашен. – Когда эти гады снизу начали разлагать войска, я им сначала подыгрывал. Думал, что взвинченная и задерганная армия в случае чего скорее меня послушает, чем Адмиралтейство. Какое–то время это и было так. А теперь… Даже не знаю. Страшный бардак на кораблях. Чудовищный. Теряем боеспособность не по дням, а по часам. Нам сейчас война нужна позарез, Жан–Поль. С кем угодно, лишь бы делом заняться. Только вот чужие… Слабоваты мы против них.
– Ну давайте тогда Землю на уши поставим, –
– А Задница – Генеральным Директором! – рассмеялся Вернер.
– Задница на все готов, – заметил Рашен без тени улыбки. – Он вниз год не спускался. Боится.
– Так я и говорю, – кивнул Боровский. – Захватим власть, запретим монополии, построим демократию, нарастим мощный флот, чужих распатроним. Пиратов и контрабандистов прижмем. И заживем по–людски. Тем более что с Марсом и Венерой отношения уже налажены. Их, главное, не пугать больше.
– Как все просто… – сказал Рашен с непонятной интонацией. – Как все просто, оказывается.
– А может, действительно все просто? – осторожно спросил Вернер.
– Я тут спросил Задницу, сколько мы народу ухлопали, – вспомнил Рашен, – а он кивает на крашеры и десант. Как будто группа F всю войну металлолом возила. Господа, вы готовы снова убивать? И не каких–нибудь чужих, а самых что ни на есть своих, а? Убивать просто за то, что они с нами могут оказаться несогласны…
– Да бросьте вы эти русские штучки! – посоветовал Боровский. – Военный вы или нет?
– Наверное, я так и не стал военным, – горько вздохнул Рашен. – Как я был навигатор, так им в душе и остался.
– А зря.
– На себя посмотри, тоже мне массовый убийца. Вниз боишься ехать, прокладки у тебя, видите ли…
– Короче говоря, – заключил Боровский, – вы еще ничего не решили.
– Не бойся, – сказал Рашен. – Когда время придет, я все быстро решу. Все равно нам идти на профилактику через месяц.
– Ага! А если «Тушканчику» пушки отвинтят? В целях профилактики, так сказать?!
– Не отвинтят. Мы еще полетаем.
– Хорошо бы! – рявкнул Боровский с вызовом.
* * *
По корабельному времени стояла глубокая ночь, когда тишину разорвали колокола громкого боя. «Тушканчик» вздрогнул – реактор выбросил энергию в накопители. И от этого толчка проснулись даже те, кого сигнал «к бою» едва–едва заставил разлепить глаза. Потому что круизер изготовился к стрельбе.
Ива влетела в боевую рубку второй, сразу после Фокса. Бомбардир уже сидел в кресле и одной рукой тянул на себя ремни, а другой нервными резкими движениями оглаживал свою контактную доску, выводя пушки на режим поиска.
– Что?! – крикнула Ива, прыгая на место, врубая одним движением всю ходовую автоматику и впиваясь глазами в монитор. – Где?!
– DN! – выплюнул Фокс. – NES! Бля! – теперь он уже терзал доску обеими руками. Корабль мелко завибрировал – главный лазер вышел на режим. С тихим шипением задраились люки в переборках.
– Боевая! – рявкнул в динамиках голос Рашена.
– NES! – отрапортовал Фокс. На боевом языке это значило «no enemy spotted». Брошенное им раньше DN было его собственным изобретением и расшифровывалось как «I don’t know».
– RM, – добавила Ива свое уставное «ready to move». Добавила с ленцой в голосе. До нее вдруг дошло, что пустует кресло старпома. Значит, Боровский вместе с Рашеном смотрит на монитор контроля готовности и чешет в затылке, отмечая, кто опоздал. – Это учебная, Майк, – сказала Ива. – Расслабься.
– Учебная тревога. Полная готовность две минуты тридцать одна секунда, – сообщил Рашен. – Всем отбой. Ну и что мне теперь с вами делать, астронавты?
– Быть такого не может! – выдохнул Фокс, невольно поднимая глаза к динамику. – Сколько–сколько времени?
– Все слышали? – спросил Рашен. – Две тридцать одна. Молодцы. До команды оставаться на местах. Сейчас мы вас обойдем и послушаем, какие вопросы. Ждите.
– Фффух! Ой… – Фокс поник в кресле и сжал руками виски. Ива откинулась на высокую спинку и принялась глубоко вдыхать и выдыхать, надеясь, что возбуждение рассосется само, не заставляя члены мелко трястись.
«Тушканчик» несколько раз конвульсивно содрогнулся, как будто у него тоже схватило голову.
– У «старика Пола» тоже отходняк, – заметил Фокс, доставая болеутолитель. – Хочешь таблеточку, Кенди?
– Нет, спасибо. А который час? – спросила Ива, отстегивая ремни. Спохватившись, она посмотрела на вмонтированный в манжет спецкостюма циферблат. – Ого, почти четыре уже… Слушай, Майк, как это может быть, а? Мы же рекорд флота на полминуты улучшили.
– На двадцать девять секунд, – невнятно уточнил Фокс с набитым ртом, тоже высвобождаясь из ремней. – Да, накликал Рашен проблему себе на голову. Нас ведь поощрять теперь придется. А ты помнишь, когда последняя учебная была?
– Не–а.
– Вот именно. А я тебе скажу – не было учебных тревог с самого конца последней кампании. Год уже. Потому что, как только все улеглось, Совет Директоров поставил вопрос о роспуске флота. А кому нужна учебная на корабле, который скоро по гайкам растащат?
– Ну и что? – спросила Ива, ослабляя застежки спецкостюма. Она была одета по полной форме, включая трехслойное белье. Сказались месяцы тренировок, когда все действия по тревоге доводились до полного автоматизма. В первый раз Ива надела спецкостюм, когда ей было шестнадцать лет. А первую боевую награду получила в двадцать.