Лучший из худших
Шрифт:
Внутри меня всё дрогнуло, я понял, что ещё немного и не смогу себя удерживать. Хотелось опуститься перед пожилой женщиной, положить голову на её колени, снова почувствовать, как её ласковая рука взъерошивает мои волосы. Чтобы всё было так, как когда-то происходило в детстве.
Слёзы умиления и радости выступили у меня на глазах. Бабушка и дедушка… Как давно я не видел вас, как скучал…
– Ну, здравствуй, внучок! — бодрым, совсем не старческим голосом, произнёс мужчина.
Женщина, сидевшая рядом с ним, тепло улыбнулась.
– Здравствуйте! — захлёбываясь от счастья, произнёс я.
Глава 26
Я обнял и поцеловал бабушку и дедушку, при этом снова ощущая в себе пресловутое раздвоение личности: это были не мои родственники, а настоящего Ланского. Но от стариков исходило столько тепла и доброты, что любая эмоциональная броня оказывалась бесполезна. Да и, положа руку на сердце, я не хотел сопротивляться этому чувству.
Машина времени ненадолго вернула меня в счастливые детские годы. Наверное, это был лучший подарок в жизни.
– Как ты похудел! — укоризненно покачала головой бабушка. — По-моему, тебя вообще там не кормят! Надо пожаловаться твоему командиру.
– Брось, мать! — усмехнулся дедушка. — Хочешь, чтобы над внуком все смеялись? Армия есть армия. Согласись, на парня теперь приятно посмотреть: уже не мальчик, а мужчина!
Бабушка вздохнула:
– Одна кожа и кости! Смотреть страшно!
– Ничего, когда уйдёт в отставку, отрастит пузо, как его отец, а пока пусть будет худым и поджарым!
Судя по интонации Ланской-старший ему не нравился. Интересно, почему, но сейчас не время и не место вникать в такие детали.
Дедушка подмигнул мне:
– А есть-то ведь хочется, да?
– Ещё как! — признался я. — Готов целого быка проглотить, можно даже сырым, лишь бы с солью!
– Это я по себе помню. Сколько бы ни давали, всегда было мало, — засмеялся дедушка. — Ничего, поправим упущение.
Он потянул за шнурок звонка, вызывая официанта.
Тот моментально возник на пороге, словно стоял там и ждал, когда позовут.
– Всё, что мы заказывали, готово?
– Точно так-с, — подобострастно ответил официант. — Прикажете подавать?
– Подавайте, — кивнул дедушка.
Видя мой недоумённый взгляд, дедушка пояснил:
– Времени у нас мало, так что я взял на себя смелость и заказал за тебя. Надеюсь, вкусы твои не сильно изменились с недавних пор…
Я понятия не имел, какие были вкусы у прежнего хозяина тела, поэтому сказал чистую правду:
– Спасибо! Ты же по себе должен знать: в армии учат есть всё, что дают. Я — не исключение. Буду рад любому угощению.
Он засмеялся:
– Так и есть. Смотрю на тебя, слушаю — вылитый я.
– Так и есть, — согласилась бабушка. — Всё-таки ты по нашей линии пошёл, а не по Ланским. Но мундир тебе идёт. Просто заглядение!
Тут я опомнился.
– Бабушка, дедушка, родные мои! Моя семья от меня отказалась. У вас не будет проблем?
Дедушка насупился.
– Это Ланские отказались от тебя! Мы, Аксаковы, от своих не отрекаемся. Заруби себе на носу, внучек! Никто и никогда не сможет нас в этом упрекнуть. А если попробует… Мало ему не покажется!
Ага, если я правильно понимаю, это мои бабуля и дедуля по маминой линии. И между ними и Ланскими определённые тёрки. Кстати, не факт, что тому причиной моё заключение в тюрьму и последующее шельмование. Всё могло начаться намного раньше.
В моей прошлой семье тоже был разлад между двумя ветвями родни, причём возник он по совершенно пустяковому поводу: кто-то что-то не то сказал или не так посмотрел. Причина забылась, а размолвка осталась. Правда, на мне это не отразилось, я оставался всеобщим любимчиком и баловали меня, что там, что там.
– Спасибо! — с чувством произнёс я.
Старики усадили меня между собой. В их компании я снова ощутил семейный уют, было хорошо и не хотелось никуда возвращаться.
Принесли еду, тарелки выстроились передо мной.
– А как же вы? — удивился я.
– Ты кушай. Мы уже пообедали, — ласково сказала бабушка и с умилением посмотрела на меня.
Я вдохнул аромат блюд.
– Божественно!
– Ты ешь давай! Потом нанюхаешься, — улыбнулся дедушка.
Салат, наваристый борщ, стейк из мраморной говядины с гарниром… Еда с невероятной скоростью исчезала в моём желудке. Армия приучила есть быстро, ведь в любую секунду могла последовать команда выйти из-за стола.
Лишь когда принесли кофе и десерт я слегка перевёл дух.
– Мы хотели отпросить тебя на сутки, но даже у дедушки не получилось, — печально произнесла бабушка.
Она повернулась к супругу:
– Надо было всё-таки предложить ему деньги!
– Ты что, мать! Он бы никогда не взял, — удивлённо воскликнул её супруг и повернулся ко мне:
– Я разговаривал с твоим комбатом — полковником Булатовым. Тебе повезло, он хороший офицер. Жаль, не все в армии его величества такие. Он рассказал нам, что ты недавно совершил геройский поступок.
– Геройский — громко сказано, — сказал я максимально безмятежным тоном. — Ничего такого, экстраординарного я не сделал.
Не хотелось волновать дорогих сердцу людей.
– Одобряю! Скромность — украшение настоящего мужчины. И здесь ты весь в Аксаковых, — с гордостью проговорил дедушка.
Я отхлебнул кофе. Он был такой, как я и люблю: крепкий и бодрящий.
Кажется, момент располагает к разговору по душам. Кто знает, возможно, удастся пролить свет на некоторые обстоятельства моего прошлого.
– Скажи, дедушка, почему ты недолюбливаешь Ланских?
– Я этого не говорил, — поджал губы он.
– Дедушка! — с нажимом произнёс я.