Лучший из лучших
Шрифт:
Он обдумывал каждое слово по отдельности, потом все вместе, поворачивая их так и этак.
К рассвету осталось одно-единственное решение: все остальные были за ночь отброшены. Кажется, пророчица в кои-то веки дала однозначный совет – оставалось лишь выяснить, какая женщина подразумевалась под «лисицей».
Лобенгула по очереди вспомнил своих старших жен – их интересы ограничивались заботой о детях и безделушками, которые привозили в Булавайо торговцы.
Родную сестру, Нинги, Лобенгула любил, потому что она связывала его с матерью, которую он едва помнил. Однако в трезвом состоянии Нинги была глупой коровой, вспыльчивой и жестокой. Накачавшись шампанским и коньяком, она сначала глупо хихикала, потом непроизвольно мочилась и впадала в ступор. Вчера Лобенгула больше часа разговаривал с сестрой – смысла в ее словах почти не было, и ничего из сказанного не имело никакого отношения к тому, что от него так настойчиво требовали Лодзи и его эмиссары.
В конце концов Лобенгула вернулся к тому, что с самого начала считал ключом к разгадке пророчества Умлимо.
– Охрана! – вдруг закричал он.
Раздался торопливый топот – один из палачей, согнувшись, заглянул в хижину и распростерся на пороге.
– Пойди к Номусе, попроси ее как можно скорее прийти ко мне, – велел король.
Ввиду того, что мне постоянно не дают покоя различные субъекты, желающие получить дарственные и концессии на землю и право разработки полезных ископаемых на принадлежащих мне территориях, и рассмотрев следующие предложения:
бессрочная выплата цедентом цессионарию ста фунтов стерлингов в месяц;
предоставление цедентом цессионарию одной тысячи карабинов «мартини-генри» и ста тысяч патронов к ним;
предоставление цедентом цессионарию парохода с вооружением для патрулирования судоходных участков реки Замбези.
Я, Лобенгула, король племени матабеле и верховный вождь Машоналенда, властитель всех земель к югу от реки Замбези и к северу от рек Лимпопо и Шаши, настоящим документом предоставляю в полное и исключительное владение все металлы и минералы в моем королевстве и подвластных мне княжествах и владениях, а также полное право производить любые действия, необходимые для их добычи, и получать с этого прибыль.
Джордан Баллантайн записал концессию изящным почерком под диктовку мистера Радда.
Робин Кодрингтон прочитала и разъяснила текст Лобенгуле, помогла поставить печать Великого Слона и засвидетельствовала сделанную рядом с ней отметку короля.
– Черт побери, Джордан, ни один из нас не умеет ездить так быстро, как ты. – Оставшись наедине с юным Баллантайном, Радд не скрывал ликования. – Теперь важнее всего скорость. Если ты отправишься сию минуту, то к ночи будешь в Ками. Мальчик мой, выбери трех лучших лошадей из тех, что у нас остались, и лети как ветер. Отвези концессию мистеру Родсу и скажи, что я еду следом.
Близнецы слетели по ступенькам и окружили Джордана, едва он вытащил ноги из стремян.
На веранде Кэти держала фонарь в высоко поднятой руке. Рядом, скромно сложив руки на животе, стояла Салина – глаза ее сияли от счастья.
– Добро пожаловать, Джордан! – сказала она. – Мы по вас очень соскучились.
Джордан поднялся по ступенькам.
– Я остановлюсь всего на одну ночь, – объявил он. Счастье Салины несколько померкло, улыбка исчезла с губ. – На рассвете я поеду на юг.
Он был такой красивый, высокий и стройный; несмотря на широкие плечи и крепкие мышцы, двигался легко и гибко, словно танцор. Джордан посмотрел Салине в глаза – его лицо дышало нежностью поэта.
– Всего одна ночь… – пробормотала она. – Тогда не будем терять время понапрасну.
Они поужинали ветчиной и запеченным ямсом, потом уселись на веранде. Салина пела, а Джордан курил сигару и с явным удовольствием отстукивал ритм на колене и подпевал вместе с остальными.
Когда Салина закончила петь, Вики вскочила с места.
– Моя очередь! – заявила она. – Мы с Лиззи сочинили стихотворение.
– Не сегодня! – заметила Кэти.
– Почему? – надулась Вики.
– Кэти! – дружно заныли близнецы. – Завтра Джордан уедет!
– Именно поэтому! – Кэти встала. – Ну-ка, пойдемте, вы, обе!
Они улещивали сестру, тянули время, но Кэти прищурилась и зашипела на них с такой злостью, что близнецы мгновенно вскочили, торопливо чмокнули Джордана в щеку и вылетели с веранды. Кэти последовала за ними.
Джордан добродушно усмехнулся и стряхнул пепел с сигары.
– Кэти права. Мне завтра двенадцать часов трястись в седле – пора бы спать ложиться.
Салина отошла в конец веранды, подальше от спален, и прислонилась к перилам, разглядывая долину под усыпанным звездами небом.
Помедлив, Джордан подошел к девушке и тихо спросил:
– Я вас чем-то обидел?
– Нет, – выпалила она. – Просто стало немножко грустно. Мы так рады, когда вы навещаете нас.
Джордан не ответил.
– Что вы теперь будете делать, Джордан? – нарушила молчание Салина.
– Не знаю. Сначала нужно добраться до Кимберли. Если мистер Родс уже в Гроте-Схюр, то поеду туда, а если он все еще в Лондоне, тогда позовет меня к себе.
– И сколько времени это займет?
– Поездка из Кимберли до Лондона и обратно? Четыре месяца, если не придется ждать корабль.
– Джордан, расскажите про Лондон. Я о нем читала, мне всегда хотелось туда попасть.
Он говорил негромко, но живо и связно. Салина смеялась и ахала, слушая описание города и забавные истории. Минуты шли, превращаясь в часы. Джордан вдруг оборвал рассказ.
– Что-то я заболтался! Скоро полночь.
Салина хваталась за любой предлог, лишь бы задержать кузена еще немножко.
– Вы обещали рассказать про дом мистера Родса в Гроте-Схюр.
– Салина, давайте лучше в другой раз.
– А он будет, этот другой раз? – спросила она.
– Конечно, будет! – не задумываясь, ответил Джордан.
– Вы уедете в Англию, в Кейптаун… Могут пройти годы, прежде чем вы вернетесь в Ками.
– Даже за многие годы наша дружба не померкнет.
Девушка посмотрела на него так, будто он ее ударил.
– И это все, Джордан? Мы просто друзья – и больше ничего?
Он взял ее за руки.
– Самые близкие и верные друзья, – подтвердил он.
В тусклом свете девушка выглядела мертвенно-бледной. Как утопающий хватается за соломинку, так она вцепилась в руки Джордана, собираясь с духом, чтобы заговорить.