Лучший из лучших
Шрифт:
– Скажи отцу, что я сейчас приду.
Он надел чистую рубашку и запасную пару ботинок, начищенных Умфааном, которого он этому научил.
– Ты – Хеншо, сын Бакелы, – сказал Ганданг, сидевший на низеньком стульчике, мастерски вырезанном из цельного куска черного дерева. Ральфу стула не предложили, и пришлось усесться на корточки. – Бакела – настоящий мужчина.
Собравшиеся вокруг воины одобрительно загудели, зашелестев перьями на головных уборах.
– Тшеди, твой прадед, от имени короля даровал тебе проход в Булавайо. Тшеди имеет на это право: он друг Лобенгулы, а до этого был другом Мзиликази.
Доктору Моффату, прадеду Ральфа, матабеле дали имя Тшеди. Юноша промолчал, сообразив, что объяснения предназначались не для него: Ганданг растолковывал воинам причины своего решения.
– Но скажи мне, зачем ты идешь в крааль короля?
– Я пришел посмотреть на прекрасные края, о которых рассказывал мне отец.
– И это все? – спросил Ганданг.
– Нет, я пришел торговать. А если король соблаговолит дать разрешение, то я хотел бы поохотиться на слонов.
Ганданг не улыбнулся, но в глазах блеснули искорки.
– Я не стану спрашивать, чего ты желаешь больше, Хеншо: полюбоваться открывающимся с вершины горы видом или нагрузить фургон слоновой костью.
Ральф тоже сдержал улыбку и не ответил.
– Скажи мне, сын Бакелы, какие товары ты привез с собой?
– Я привез двадцать тюков ткани и лучшие бусы.
Ганданг небрежно отмахнулся:
– Женские безделушки!
– Я привез пятьдесят бочонков вина – того, что любят король Лобенгула и его царственная сестра Нинги.
Ганданг жестко сжал губы.
– Будь моя воля, я бы вылил эти пятьдесят бочонков яда тебе в глотку, – угрюмо шепнул он и добавил в полный голос: – Лобенгула, Великий Слон, с удовольствием примет их.
Он замолчал, явно ожидая продолжения. Ральф догадался, что Базо во всех подробностях доложил отцу о товарах в фургоне.
– У меня есть ружья.
Лицо Ганданга внезапно загорелось вожделением, глаза слегка сузились, губы приоткрылись.
– «Укуси мамбу ее собственным ядом»! – прошептал он. Сидевший рядом Базо вздрогнул: отец повторил слова пророчества Умлимо – зачем делать это в присутствии того, в ком не течет кровь матабеле?
– Не понимаю, – сказал Ральф.
– Не важно. – Ганданг изящно махнул розовой ладонью. – Скажи мне, Хеншо, эти твои ружья глотают шарик ртом, подвергая жизнь стрелка большей опасности, чем та, в которой находится его враг?
Ральф улыбнулся такому описанию древних кремневых ружей, многие из которых пережили еще иберийскую кампанию Веллингтона, а некоторые, прежде чем попасть в Африку, видели сражения у Булл-Рана и Геттисберга. Стенки стволов стали тоньше бумаги, затравочная полка и ударный механизм так износились, что каждый выстрел грозил оторвать голову смельчаку, который решится нажать на спусковой крючок.
– У меня отличные ружья, – ответил Ральф.
– С изогнутыми змеями в стволе? – спросил Ганданг.
Ральф не сразу понял, что имелась в виду винтовая нарезка ствола.
Он кивнул и добавил:
– И еще ствол открывается, чтобы положить в него пулю.
– Принеси мне ружье, – приказал Ганданг.
– Цена ружья – большой слоновий бивень, – предупредил Ральф.
Ганданг с непроницаемым видом уставился на него, и на губах вождя впервые появилась улыбка – острая, как лезвие копья.
– Теперь, – сказал он, – я верю, что ты пришел в Матабелеленд, чтобы просто полюбоваться открывающимся здесь видом.
– Хеншо, я ухожу, – произнес Базо, не отрывая взгляда от толстого желтого бивня, который передал Ганданг в оплату за ружье.
– Мы знали, что когда-нибудь нам придется расстаться, – ответил Ральф.
– Нить, которая нас связывает, никогда не порвется, – заверил Базо, – но теперь я должен вернуться в свой отряд. Десять воинов проводят тебя в Булавайо, где ждет Лобенгула.
– Разве король не в Табас-Индунас, Холмах Вождей? – спросил Ральф.
– Это тот же самый крааль. В дни Мзиликази он назывался Табас-Индунас, а теперь Лобенгула изменил название на Булавайо, «место, где убивают».
– Понятно, – кивнул Ральф и замолчал, ожидая продолжения: Базо явно не все сказал.
– Хеншо… ты не слышал этих моих слов, но десять воинов, которые пойдут с тобой в крааль короля, нужны не только для твоей охраны. Не рассматривай придорожные камни, не рой яму даже для того, чтобы закопать свои испражнения, – если Лобенгула узнает об этом, то решит, что ты ищешь сверкающие камешки или желтый металл. Это смерть.
– Ясно.
– Хеншо, на землях матабеле не путешествуй ночью. Только чародеи и колдуны передвигаются по ночам верхом на шакалах. Если король услышит об этом, ты умрешь.
– Понял.
– Не вздумай охотиться на бегемотов: они под защитой короля, их убийство наказывается смертью.
– Понятно.
– Когда ты предстанешь перед королем, твоя голова всегда должна быть ниже головы Великого Слона, даже если тебе придется ползти на брюхе.
– Ты мне это уже говорил.
– И еще раз скажу, – кивнул Базо. – И снова напомню, что девушки матабеле – самые прекрасные в мире. Они разжигают в мужчине огонь, но взять девушку без разрешения короля означает смерть – как для мужчины, так и для девушки.
Целый час они сидели на корточках, иногда нюхая табак или передавая друг другу дешевую сигарету: говорил Базо, Ральф слушал.
Базо пытался в последнюю минуту рассказать Ральфу обо всем. Он негромко называл имена самых могущественных вождей, правителей всех военных провинций Матабелеленда, перечислял тех, кто близок к Лобенгуле и с кем нужно обращаться осторожно; объяснял, как вести себя, чтобы никого не обидеть, какой подарок попросит каждый вождь и на какой в конце концов согласится.