Лучший из миров

Жаринова Елена

Арзу вернулась с какими-то картонками и ржавой железякой размером с очечник. Она развернула картонки — на них оказалась старинная карта Турции, нарисованная от руки. Арзу говорила, Юче переводил.

— На этой карте указаны двери в Ферах, которые находятся в Турции. А еще нужен ключ… вот он… И замок… Замка у тети нет.

Железяка оказалась ключом со стертыми бороздками. Красным карандашом на карте были отмечены галочки — всего семь штук. Из них два — на побережье. Одной галочкой проставили остров. Я не поняла, зато Юче тут же сообразил:

— Так мы же там были!

Это остров Албасты! Ну вот… Но в Кемер нам возвращаться нельзя. Так, а это где? А, знаю. Это старая римская крепость, называется Анамур. Туристов туда возят редко — очень трудная дорога, километров восемьдесят по серпантину. Арзу терзе… — он снова обратился к тетке. Перевел ответ: — Тетя говорит, что там надо найти дверь. Это может быть настоящая дверь, или арка, или просто вход в пещеру — что угодно. Надо приладить замок, повернуть ключ…

— Великолепно, а где мы возьмем замок? — перебила его Арина звонящим от волнения голосом.

Арзу, не дожидаясь перевода, что-то сказала.

— Она говорит, что мне придется применить свои способности кёштебека. Что раз уж мне никуда не деться от проклятой наследственности, то пусть она послужит доброму делу.

— Ты сможешь найти этот замок? — засомневалась Арина. — А вдруг он в Гренландии?

— Смогу, — ответил Юче с неожиданной уверенностью. — Такие замки — не дефицит. Когда-то их мог изготовить почти любой кузнец. Я видел такие у дяди… Уж одна-то штука непременно сохранилась у какого-нибудь торговца древностями. У меня записаны номера телефонов. Завтра, с утра… — и он непритворно зевнул.

Вслед за Юче раззевались и все остальные. Сегодняшний день выдался тяжелый — впрочем, как и вчерашний, и позавчерашней. Я вообще удивлялась, как меня ноги держат.

Арзу выдала Юче раскладушку, нагрузила подушкой с одеялом и отвела в какой-то сарайчик. Нам с Ариной досталась крошечная каморка на чердаке. Там была одна тахта на двоих, но нам принесли чистое белье и даже две длинные ночные рубашки. Наверно, Арзу носила их в юности.

Тахта была тесной, а одеяло — коротким. Меня-то этим не испугаешь, я и вшестером в двухместной палатке ночевала, когда переворачиваются все одновременно и по команде. А вот Арина вертелась, как ужаленная, пихалась и все время норовила перетянуть одеяло на себя. Я думала, что усну моментально, а вот легла — и сон не шел.

Флакончик с Биби стоял на столе у окна. Интересно, она сейчас там? Или отправилась в Ферах?

Какое-то время в доме слышалось шебуршение. Арзу шлепала тапками. Потом все стихло, остались лишь звуки, которые издает любой старый дом: кряхтение стен, потрескивание мебели… Здесь тоже пахло пряностями и немного кошкой. Чужие запахи чужого дома… Я вдруг с острой тоской вспомнила свою комнату в Питере с постером… на стене, с коллекцией кактусов, плюшевой зеброй и вечными пакетиками из-под чипсов. Хочу домой, к ма-аме!!

— Знаешь, а ты ему точно нравишься, — прошептала Арина.

— Кому? — я, как обычно, включила дурочку от смущения.

— Пушкину, блин, Сан Сергеичу!

— С чего ты взяла? — упрямилась я. — Уж скорее ему нравишься ты.

— Да ладно! Почему "скорее"? Чем я

лучше? Потому что я блондинка? Но далеко не всем мужчинам нравятся блондинки. А половина из тех, кому нравятся, не воспринимают тебя всерьез… А вот у тебя очень красивый цвет волос. Шоколад. И фигура как у взрослой. А я — колченогий подросток. Ну да, когда я тебя увидела в первый раз, мне показалось, что ты такая… ботаник, что ли? Тихоня. Ну, и одевалась ты чудно. Но ты очень симпатичная девчонка.

Да, умеет Арина говорить комплименты — и не знаешь, похвалили тебя или обругали… Я не знала, как реагировать. Арина сама продолжила ночной разговор:

— А он тебе нравится? Вот только не спрашивай, кто!

— Кто? — спросила я и фыркнула в подушку.

— Конь в пальто! А ну, признавайся, нравится? А то задушу подушкой!

— Кажется, да, — еще смеясь, прошептала я и зажмурилась от ужаса.

Когда-нибудь потом, спустя много лет, я буду вспоминать этот разговор, и странные звуки чужого двора за окном, и пограничное состояние между счастьем и бедой, когда они почти неразличимы…

Нравится? Нравится может запах сирени, или чипсы со сметаной и луком, или новые джинсы… То, что я чувствовала, называлось иначе. Но произнести это слово я была не готова. Во всех фильмах герои говорят это друг другу только в самом конце, после всех испытаний.

— И что ты будешь делать?

— В каком смысле?

— Ну… Он же турок. Ты уедешь домой, а он останется здесь…

Ну вот. Арина умудрилась задать какой-то ужасно взрослый вопрос. Откуда я знаю, что делать? Пока надо постараться ноги унести, а повезет — помочь Биби. И это мы сделаем вместе с Юче. У нас в запасе еще несколько дней. А потом… Будем переписываться. Может, следующим летом я сумею снова приехать. А может, нет — ведь я буду поступать в институт…

— Я ничего не буду делать, — раздраженно заявила я. — Ты ошибаешься, он ко мне равнодушен. А мне он так… Ну, нравится слегка. Но я не собираюсь ему об этом говорить.

Арина обиженно замолкла. Вскоре ее сопение стало тихим и ровным. А мне удалось уснуть только под утро, когда уже посветлело. И тут же меня разбудили петухи.

Глава 8. На месте преступления

Утро неожиданно выдалось пасмурным. С гор наползали серые тучи, а над морем повисла белесая хмарь. Дул ветер, и было даже прохладно. Когда я вышла, кутаясь в ветровку, Арина с Арзу собирали в беседке завтрак. Моя подруга как-то сумела найти общий язык с турецкой тетушкой, хотя одна давала распоряжения по-турецки, а другая весело отвечала по-русски.

Биби, скрестив ноги, парила над краем площадки, обратив лицо к морю.

— Доброе утро, — приветствовала я ее.

— Утро добрым не бывает, — хмуро отозвалась она. Видно, тоже не спала всю ночь…

Юче сосредоточенно листал телефонную книжку.

— Уже троим позвонил — ничего, — сообщила мне Арина, водружая на стол пузатый фарфоровый чайник. — Ой, не нравится мне, что он телефон включил… Давай пока суть да дело еще раз посмотрим карту.

Жуя бутерброды, мы разложили ветхие картонки. Арзу что-то сказала.