Лучший полицейский детектив – 2
Шрифт:
Женский голос в телефонной трубке произнёс:
— С вами хочет поговорить губернатор Уиндслоу.
Кросс взглянул на часы рядом с огромной кроватью. Несколько минут седьмого. В голове стучали молотобойцы. Следующий голос, который услышал Алекс, принадлежал самому Уиндслоу:
— Эти ублюдки прислали ещё одну записку. Она у меня дома.
— К записке больше ничего не прилагалось?
— Ни зубов, ни частей тела, если ты об этом. Но они увеличили требуемую сумму.
— И сколько они теперь хотят?
— Шесть миллионов долларов! Я у себя в Грейт-Фоллс. Будь здесь как можно скорей.
Кросс записал адрес, после чего спросил:
— Вы уже сообщили агенту Шауэрс?
Повисла тишина. Наконец, Уиндслоу ответил:
— Я не желаю ставить в известность ни её, ни кого-либо ещё в бюро. Всё объясню при встрече. Ничего не сообщай ей, это приказ.
Приказ? Придётся кое-что объяснить губернатору. Приказывать Кроссу может только Демин. Не политики.
Кросс спустился и попросил подогнать с парковки автомобиль. Взятый на прокат «Ауди Q7» — не та машина, на которой шпионы разъезжают в кино, но чтобы стать незаметным.
Подъезд к дому губернатора преграждали украшенные монограммой ворота. Кросс нажал на кнопку интеркома, подождал, пока ворота откроются, и продолжил путь по дорожке, огибавшей ухоженный газон. Оставив машину, подошёл к парадному входу. Дверь открыла пожилая негритянка. Она проводила гостя в гран-фойе с полом из итальянского мрамора и «версальскими» люстрами из хрусталя и оксидированной бронзы. Наверх из фойе вела двойная лестница, По сторонам от нее, как раз над первыми ступенями, висели два портрета — сенатора Уиндслоу и его супруги. Было похоже, что каждый из них пользуется только своей стороной лестничного пролёта.
Губернатор вышел в темно синем нейлоновом тренировочном костюме, с полотенцем на шее. Со лба его струился пот.
— Каждое утро я провожу час на велотренажёре, — объяснил хозяин дома. — Он даёт возможность совмещать упражнения с чтением газет и просмотром новостей.
Кросс проследовал за хозяином в боковую дверь, и оказался в обшитом деревянными панелями рабочем кабинете. На столик возле трёх кожаных кресел служанка поставила кофейник и две чашки. Точно такие же кресла Алекс видел в офисе губернатора. Как и там, одну из стен украшали рога техасского быка-длиннорога. Очевидно, Уиндслоу считал, что дом и место работы должны быть оформлены в едином стиле.
— Хэтти, наша домработница, каждое утро, пока я занимаюсь, достает газеты из ящика у ворот особняка, — Уиндслоу сел, налил себе кофе, кивком предложив гостю присоединиться. — Сегодня утром Хэтти нашла у ворот это.
Сенатор указал на конверт, лежащий на столике рядом с парой жёлтых резиновых перчаток.
— Записку уже проверили на отпечатки? — поинтересовался Сторм.
— Нет. Поэтому прежде, чем брать её в руки, надень перчатки. Я попросил Хэтти принести их с кухни.
Алекс натянул перчатки и достал из конверта записку.
— Ваша жена уже знает о новых требованиях?
Уиндслоу покачал головой:
— Она всё еще спит в своей комнате наверху.
В своей комнате. Не «в нашей спальне», а «в своей комнате». Похоже, в этой семье не только по лестнице поднимаются порознь.
Новая — третья — записка оказалась похожей на первую. Она была написана печатными буквами и содержала подробные инструкции.
«СТУПАЙ К СВОЕЙ БАНКОВСКОЙ ЯЧЕЙКЕ И ДОСТАНЬ ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ, КОТОРЫЕ ТАМ ЕСТЬ».
Пока Кросс читал, губернатор пояснил:
— Должно быть, это пасынок разболтал им про шесть миллионов. Так и знал, что этот щенок распустит язык. Наверное, проговорился, когда ему выдергивали зубы.
Шесть миллионов в депозитной ячейке банка. Сенатор говорил об этом так, будто иметь такую сумму наличными было самым обычным делом. Шауэрс определенно права насчёт Уиндслоу, он нечист на руку. Неудивительно, что капитолийская шишка не желает привлекать к делу бюро. Ситуация принимала интересный оборот, и Кросс решил остаться в игре.
— Откуда Мэттью знает о деньгах?
— Ячейка зарегистрирована на его имя.
Авторы записки требовали забрать из банка деньги сегодня до закрытия. Всю сумму следовало разделить на четыре части, ровно по полтора миллиона, и упаковать в четыре спортивные сумки. В шесть часов вечера похитители позвонят Саманте Топперс и сообщат, где оставить сумки. Ей понадобится машина, так как сумки надо будет бросить в четырех разных местах. Если бюро попытается проследить за деньгами и помешать преступникам, Мэттью Дулл будет убит.
Уиндслоу постучал костлявым пальцем по записке:
— Внимательно читай последнюю строчку!
«В БАНК САМАНТУ ТОППЕРС ДОЛЖЕН ОТВЕЗТИ СТИВ МЭЙСОН, ОН ЖЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗА РУЛЁМ ВО ВРЕМЯ ДОСТАВКИ ВЫКУПА ВЕЧЕРОМ».
— Откуда, чёрт побери, похитителям известно про тебя? — произнёс сенатор с вызовом. — Почему они хотят, чтобы ты возил мою будущую невестку с моими шестью миллионами долларов?
Вопрос, по мнению Кросса, был действительно интересный. Определённо, имеется утечка, информатор, держащий похитителей в курсе относительно хода расследования. Однако тон, которым был задан вопрос, Деррику не понравился. Сенатор может наезжать на кого угодно, но не на него.
— У меня тоже есть пара вопросов, — парировал он. — Почему вы не хотите сообщить о записке в ФБР?
— Потому что эти шесть миллионов — то, что у нас, политиков, называют «деньгами на мелкие расходы». Техас — большой штат, а выборы неизменно сопровождаются непредвиденными тратами. Не думаю, что смогу всё верно объяснить ФБР или Департаменту юстиции.
— А также налоговой службе. Эти деньги — взятка.
— Да ладно тебе, сынок. Демин говорил, ты смекалистый парень. Как, по-твоему, ведётся избирательная кампания? Естественно, эти деньги идут на то, чтобы кое-кого подмазать. Подумаешь, большое дело. Это нормально.