Лучший полицейский детектив
Шрифт:
Так как Тихорецкий очутился в среде интеллектуалов, с которыми хотелось общаться 24 часа в сутки, то он не нуждался в каких-то иных развлечениях. Квартирку он уже нашел себе, но ни на дискотеки, ни на редкие в Подольске концерты не ходил. Не было интересно. Адреналина, жажды приключений и разнообразия вполне хватало на работе. До сих пор, будучи студентом, он полагал, что был очень загруженным. Смешно! Вот сейчас у него не было ни минуты лишней. И это при всем том, что до самостоятельной работы его почти не допускали. Он имел право и вскрывать, и осматривать потерпевших, но только под контролем кураторов. И у него
— Сегодня у нас выезд на МП на сахарный завод. Хочешь со мной? С нами сам начальник милиции едет, — спросила Дина, входя в морг, с направлением в руках.
— Или останешься с Валерием Михайловичем?
Муслий, увлеченно показывавший интерну атеросклеротические бляшки в просвете венечных артерий сердца, поднял голову:
— А что там?
— Смерть на унитазе бывшего главного инженера сахарного завода.
— О, поезжай, посмотри, как чаще всего умирают гипертоники.
— На унитазах? Вы смеетесь?
Дина и Муслий переглянулись.
— Ни на минуту! Чаще всего смерть застает их тогда, когда возникает напряжение, усилие. И особенно — когда тужатся в туалете.
— А с чего едет начальник, если смерть скоропостижная?
— Говорит, что его пригласил директор завода.
— Может, все-таки, подозревают, что не сам умер?
Дина пожала плечами.
— Ничего не знаю. На месте разберемся.
Андрей решил, что, хоть смерть и скоропостижная, но на такое стоит посмотреть, раз его не разыгрывают.
И действительно, смерть несчастного гипертоника застала того в самых прозаических условиях. Он так и застыл на унитазе, а коже лица была слегка покрасневшей.
— Классика, — констатировала Дина. — Для нас же главным является то, что нет следов насильственной смерти.
После осмотра места происшествия сельский голова пригласил проехать следственную группу в клуб сахарного завода. В «ресторанном кабинете» щедрой рукой директора уже закрытого комбината был накрыт богатый стол. В советские времена накормить опергруппу после следственных действий было непременной традицией и признаком хорошего тона. Но в последние «скрутные» времена оперативники старались захватить с собой на всякий случай пирожки или бутербродик, чтобы не остаться голодными на весь день.
— Ура, сегодня голодная смерть нам не грозит! — обрадовался водитель.
— Добро пожаловать, жаль только что по такому поводу! — встречал их радушный хозяин.
— Как давно мы с вами так не сидели! — сокрушался директор.
— Откуда такие припасы, Иван Васильевич? — удивился следователь. — Завод опять
— Ой, что Вы! Уже и не откроют. Повывозило начальство все, что оставалось. Теперь, если реанимировать завод, надо с нуля начинать. Опять искать станки и все остальное….
— Так начальство завода — это же Вы?
— Как бы не так! Надо мной тоже есть. Негласное. Сверху. Депутатское. Которое в случае проверки будет ни причем. А припасы — не заводские. Радость у меня! Дочь замуж вышла! Так что давайте отпразднуем. Только сначала помянем моего заместителя. Действительно, хороший человек был. И специалист. Жалко его. Мы еще мечтали с ним, что пройдут плохие времена, завод опять заработает, и мы — вместе с ним.
Таким неожиданным образом следственная группа побывала одновременно на поминках и свадьбе, без личного участия главных действующих лиц.
Вскоре мужики немного выпили и совершенно трезвыми оставались лишь водитель и Дина. Дина уже нервничала, потому что малые вскоре после продленки должны были прийти со школы. В такое время она всегда старалась быть дома, чтобы растопить печь и накормить их горячим. А посиделки у довольного директора, похоже, задерживались. Поэтому она начала выспрашивать, нельзя ли ее как-нибудь отправить одну в Подольск. Начальник милиции спросил о причине ее спешки и признал, что причина — объективная.
— Действительно, засиделись мы у Вас, Иван Васильевич. Будем собираться.
— Ну что ж так рано, — начал сокрушаться директор, — Когда еще так посидим? На моих похоронах?
Все грустно улыбнулись.
— Ну, хоть можно напоследок одну просьбу? — умоляюще начал просить сельский голова.
— Если просьба реальная, — ответил начальник милиции.
— Дина Алексеевна, я уже несколько лет мечтаю послушать Вас еще раз. Помните, как Вы у нас пели, когда попали к нам на годовщину завода?
Дина вспомнила, как они, несколько лет назад, когда завод еще работал, тоже после МП, попали на общественное празднование. И тогда, перед комиссией из области, ее уговорили спеть несколько романсов. Все были в полном восторге!
— Так без аккомпанемента придется?
— Вот Юрию Дмитриевичу гитара, — вынес из подсобки инструмент директор и бережно передал криминалисту.
— Мы же без репетиции, — укоризненно сказала Дина.
Начальник милиции, не знавший до этого о таких способностях своего подчиненного и судмедэксперта, с интересом следил за их приготовлениями.
— Что Вам спеть? — обратилась врач к директору.
— Из «Жестокого романса», если можно?
Дина вопросительно посмотрела на Юру-криминалиста. Тот взял несколько аккордов и кивнул.
— Мохнатый шмель — на душистый хмель, Цапля серая — в камыши. А цыганская дочь — за любимым в ночь, По родству бродяжьей души….
Андрей и начальник милиции, с удивлением, а все остальные, с наслаждением, увлеченно слушали музыку, в виртуозном исполнении Юрия и песнь Дины. Именно — песнь, потому что назвать ее исполнение просто романсом было не к месту. Когда она пела, то жила тем, о чем говорилось. И ее исполнение было мини-спектаклем. Совсем неожиданно, перед Андреем открывались все новые и новые грани творческой натуры его наставницы. Как можно было не стать очарованным ею после такого открытия?!