Чтение онлайн

на главную

Жанры

Лучший способ потратить деньги, или Что делать в период острой джазовой недостаточности
Шрифт:

При чтении его прозы возникает чувство, будто разглядываешь мастерски выполненный фотоколлаж из фрагментов реальности вперемежку со сновидениями, а в ушах постоянно звучат, переплетаясь друг с другом, фразы музыкальных произведений. Образы и метафоры в тексте по-дзэнски внезапны и по-символистски точны, языковой поток пульсирует смысловыми синкопами, оглавления напоминают обложки джазовых пластинок, а сюжет будто расщепляется на несколько партий для разных инструментов, импровизирующих на общую, не сразу уловимую тему в духе Чика Кориа или Арта Блэйки. Музыкализация текстового потока - назовем это так - прием, знакомый нам больше по испаноязычной литературе (Лорка, Борхес, Маркес, Кортасар), - приносит

удивительные плоды на почве традиционного японского эстетизма. "Джазовый дзэн"? "Дзэновый джем"? Так или иначе, но именно в этом измерении, на неуловимом стыке Востока и Запада - маргинально-условном, как тональность си-диез - импровизируют свои жизни герои Мураками. Их поступки, мысли и судьбы (как и общее развитие сюжета), невозможно предугадать, руководствуясь законами какого-то определенного литературного жанра. Они и сами не ведают, что с ними будет даже через час, не стремятся это узнать и не строят никаких планов на будущее. Они плывут по течению, не пытаясь ни перенять, ни изменить дикий джаз окружающей жизни - но при любых, самых жестких диссонансах сохраняют свой стиль игры.

МОНСТРЫ ПОД КРОВАТЬЮ, Part One

Несмотря на вычурность ситуаций и запутанную событийную нить, основная тема "Овец" классически проста. Нам, европейцам, привычнее называть ее "конфликтом доктора Фауста". Однако здесь мы рискуем попасть в ловушку: говоря "Фауст", мы почти автоматически готовы продолжить: "и Дьявол", - и это сразу навяжет нам слишком определенный, слишком "знакомый" образ, выпестованный околохристианским искусством двух последних тысячелетий в сознании западного человека (разве только длину рогов и размер копыт каждый волен додумывать самостоятельно).

Но!

В восточном сознании мы имеем дело с принципиально иным отношением к Злу.

В отличие от Запада, на Востоке (в Дзэне) нет Зла как такового. Есть лишь Непонятное - или Пока Непонятое нами в самих себе...

Как заметила интереснейшая исследовательница современной японской литературы Сюзэн Дж. Нэпиер, "метафизическое тем больше проявлялось в литературе Латинской Америки и Японии, чем сильнее сопротивлялись этносы не-европейского образца нашествию всепоглощающего западного детерминизма" (Susan J. Napier. The Fantastic in Modern Japanese Literature. London, 1996)

И в самом деле - в отличие от Запада с его попытками разобрать, проанализировать поведение и душу человека по косточкам, в литературе других этносов, включая японский, мы встречаемся с нежеланием (не сказать констатацией невозможности) человека быть познанным наукой, собственными же мозгами до конца. От Кортасара и Маркеса - до Кобо Абэ и Мураками - сегодня, в конце самого технократического столетия Истории, прослеживается поиск Непознанной Тайны Природы, мистического начала человеческой души, неподвластных логическому объяснению.

О ЖЕНЩИНАХ И ПРИРОДЕ СКРЫТОГО ЭРОТИЗМА (Scerzo)

Видимо, нужно быть женщиной, чтобы сразу обратить на это внимание, но наблюдения той же Сюзэн Нэпиер предлагают любопытный угол зрения на природу писательских мотиваций Запада и Востока.

Если в эпосах Европы образы главных сил Природы так или иначе восходили к мужскому началу - фаллосу, то для "этнического подсознания" по крайней мере двух культур - латиноамериканской и японской - традиционна тяга к так называемому "возврату в утробу". Именно женский детородный орган имеет мистическое Предназначение, именно женщина выступает связным-посредником между героем произведения и Монстром, и именно этот выбор - "родиться ли обратно", перестав быть Тем, Что Ты Есть, - предстояло решить Крысе, когда перед ним разверзлось Горнило Вселенной, предложенное Овцой.

Но что самое интересное - до Мураками женщины крайне редко персонифицировались. Так, "несомненной заслугой" Мураками считает Нэпиер и то, что фактически впервые в "мужской" художественной беллетристике мы встречаем яркий индивидуальный женский характер. Как ни удивительно, до сих пор в японской литературе было крайне сложно найти хоть один выпукло, живо выписанный женский персонаж, которому симпатизируешь и сочувствуешь, чьи проблемы действительно переживаешь в процессе чтения. В подавляющем большинстве случаев образы женщин были традиционно схематичны и выполняли строго определенную "посредническую" функцию для отражения характера мужчины-героя (не исключено, что как раз поэтому женщины составляют чуть ли не 60% поклонников творчества Мураками в медленно, но верно феминизирующейся Японии 90-х).

Женские портреты в романах Мураками - глубокое и самостоятельное явление, требующее отдельной статьи. Сейчас же просто отметим: сексуальный манифест героя - "мы не киты" - может получить неожиданно актуальное прочтение. В отношении поклонников традиционного японского патриархата, в отношении мужчин, зацикленных на собственном эго "китовых масштабов", - это звучит как своеобразный призыв отвернуться от зеркала и увидеть Личность в женщине рядом с собой.

МОНСТРЫ ПОД КРОВАТЬЮ, Part Two

Итак, за исключением "Норвежского Леса" - самого реалистичного из его романов - почти в каждой книге Мураками нам является Монстр. Чудовище может иметь самые разные формы. В одной истории это полузаброшенный отель, мистическим образом переворачивающий судьбы постояльцев, в другой животное-призрак, которое вселяется в людей и "лакомится их душами, как коктейлем через соломинку", в третьей - бестелесная субстанция, являющаяся человеку в виде приступов рвоты и телефонных звонков.

Монстры эти не положительны и не отрицательны, не добры и не злы. Их космическое Предназначение и цели, как правило, остаются вообще за пределами человеческого воображения.

– А цель у Овцы - она, вообще, гуманна?

– Гуманна... В понимании Овцы.

Встретив Монстра, мы вынуждены иметь дело с тем, в чем не можем отразиться, что не можем использовать для себя (как поступали со всем, что встречали на нашем пути до сих пор). Наш противник гораздо больше нас - и на этом фоне нам приходится переоценивать свои силы заново. В сравнении с тем, что являет собой Овца, наши проблемы Личной Совести (установка из сценария "человек среди людей", традиционно бередившая западного писателя) оказываются безнадежно размыты - и перекрываются вопросами о выживаемости человека, о необходимости такого выживания, о предназначении homo sapiens как биологического вида, даруя нам принципиально новый взгляд на самих себя.

Очень ярок в этом контексте диалог героя с Водителем-католиком о телефонном номере Бога (по которому герой так и не позвонил). Возможен ли разговор человека с Богом, когда сам человек не знает, что представляет из себя? О чем спрашивать Его, когда наши главные проблемы - лишь в нас самих? Вопрос зависает в воздухе, и комичность всей ситуации с привкусом недоосознанной умом трагедии - одна из наиболее запоминающихся синкоп в психоделии "Охоты на Овец".

Гуманность Овцы в нашем понимании проявляется на страницах романа лишь однажды: прежде чем вселиться в Профессора, она вежливо спрашивает его согласия... Собственно, с этого и начинается Испытание. Ибо главный Выбор, невзирая на монстров, мы все-таки делаем сами. Один раз - и уже не повернуть. Встреча с Чудовищем в "мирах Мураками" предполагает не конфликт человека со внешним злом (как в традиционном "фэнтэзи"), но - внутренний спор человека с самим собой: чего я САМ хочу, каким я хотел бы видеть себя в этом мире? Отдать душу в лапы зверя за богатство-бессмертие-власть, или остаться маленьким человеком - с дырой в кармане, но свободным душой и телом?

123
Поделиться:
Популярные книги

Клан

Русич Антон
2. Долгий путь домой
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.60
рейтинг книги
Клан

Не кровный Брат

Безрукова Елена
Любовные романы:
эро литература
6.83
рейтинг книги
Не кровный Брат

На границе империй. Том 9. Часть 2

INDIGO
15. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 2

Последний Паладин. Том 2

Саваровский Роман
2. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 2

Кодекс Охотника. Книга XXI

Винокуров Юрий
21. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XXI

Кодекс Охотника. Книга XIII

Винокуров Юрий
13. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIII

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Вдова на выданье

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Вдова на выданье

Пустоши

Сай Ярослав
1. Медорфенов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Пустоши

Последний попаданец 5

Зубов Константин
5. Последний попаданец
Фантастика:
юмористическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Последний попаданец 5

Заставь меня остановиться 2

Юнина Наталья
2. Заставь меня остановиться
Любовные романы:
современные любовные романы
6.29
рейтинг книги
Заставь меня остановиться 2

Курсант: Назад в СССР 7

Дамиров Рафаэль
7. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Курсант: Назад в СССР 7

Эволюция мага

Лисина Александра
2. Гибрид
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Эволюция мага

Болотник 3

Панченко Андрей Алексеевич
3. Болотник
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.25
рейтинг книги
Болотник 3