Luftwaffe-льники
Шрифт:
– Лучше вонять ацетоном, чем тухлятиной. На крайний случай, в гараже канистра 93-го бензина припасена. Придется пожертвовать на благое дело.
Проходя мимо казармы 4-й роты, Пиночет по профессиональной привычке, мельком бросил взгляд на фасад здания.
О, чудо! Матерый комбат напрягся и сделал стойку. Ибо увидел сполохи разноцветных отблесков на оконном стекле – явно работает телевизор. Причем, глубоко в неурочное время. Несанкционированно! Нарушение!
Пиночет ворвался в казарму и пулей влетел на второй этаж. От взыгравшего куража и азарта, а так же в предчувствии знатного порева, полковник Серов забыл о непрезентабельном виде и сногсшибательном запахе. Комбат рвался в 4-ю роту. Он летел по лестнице, как гончая преследует раненого зверя по кровавому следу.
Но и мы не лыком шиты. Сработала ночная сигнализация. Не та электронная сигнализация с многочисленными разновидностями датчиков и навороченных систем спутникового слежения, которыми оборудуют современные машины и квартиры, нет. А примитивная и допотопная. И поэтому – абсолютно надежная и безотказная.
На темном участке лестничного проема была натянута обычная нитка, на одном конце которой висела пустая мятая консервная банка из под тушенки. Пиночет на бегу зацепил нитку ногой… та порвалась… и в ночной тишине пустая консервная банка, оглушительно громыхая и звеня, покатилась по ступенькам лестничного пролета.
Комбат чертыхнулся от досады и радикально ускорился, активно помогая руками, цепляясь за перила лестницы.
Он, буквально, влетел в роту! Ворвался как вихрь! Как ураган! Как разъяренный демон!
Но полковника ждала мирная, идиллическая картина. Бодрствующий дневальный вкрадчивым и размеренным голосом принялся спокойно докладывать уставную скороговорку об отсутствии происшествий в подразделении.
Не дослушав рапорт, Пиночет метнулся в спальное помещение. Личный состав 4-й роты, сладко посапывая, умиротворенно спал. Экран телевизора, висящего на цепях под потолком центрального коридора, был черен.
Комбат нервно заметался по казарме, пытаясь найти курсантов, шарахающихся после команды: «отбой». Сопровождающий его сержант из состава суточного наряда, принюхавшись к характерному амбре, предпринял попытку держаться от свирепого командира подальше, стараясь незаметно зажимать нос пальцами.
Пиночет энергично прошел по расположению роты и вдруг остановился у телевизора. Комбата осенила гениальная мысль. Полковник повернулся к сержанту. Тот мгновенно убрал руку от носа и старательно задышал ртом. Пиночет многозначительно и ехидно улыбнулся.
– Сержант Бояринов, дайте дневальному команду, пусть принесет табуретку.
– Есть товарищ полковник! Только разрешите, я сам?! Лично принесу?!
Не дожидаясь разрешения, дежурный по роте стремительно испарился из ареала досягаемости амбре Пиночета и, найдя свободную табуретку, рухнул на сиденье, отчаянно борясь с накатывающим обмороком.
Сержант не спешил вернуться к Серову. Парень не мог надышаться воздухом. Он словно не дышал, а большими глотками жадно пил чистый и неотравленный бигусом воздух.
Устав ждать табуретку, Пиночет начал возбуждаться.
– Сержант! Вы что там, табуретку из цельного бревна выстругиваете? Я просил любую табуретку. Любую, а не ручной работы из красного дерева!
Услышав голос раздраженного комбата, дежурный подбежал к Пиночету с табуреткой, предварительно облившись одеколоном, взятым из ближайшей тумбочки.
Остановившись подальше от полковника, сержант Бояринов, максимально вытянув руки и отворачивая голову в сторону, протянул табурет комбату. При этом несчастный сержант старательно работал мышцами лица, отчаянно пытаясь спасти нос от прорывающихся миазмов. Попутно дежурному по роте приходилось сдерживать слезы, непроизвольно наворачивающиеся на глазах.
Пиночет, глядя на отчаянную мимику сержанта, нахмурился.
– Сержант Бояринов! Что у вас с лицом? Нервный тик, что ли?!
– Никак нет! Просто пылинка попала в нос. И в глаза тоже. И вообще, чего-то мне нехорошо, товарищ полковник. Тошнит что-то! Наверное, бигус на ужине нечаянно съел. Самую малость… Вот и мутит.
И тут до Пиночета дошло. Он вспомнил недавнее падение. Вспомнил в мельчайших подробностях. Особенно факт длительного купания в яме с протухшей квашеной капустой.
Так как комбат провонял квашеной капустой насквозь, то его восприятие отвратных запахов притупилось. Получив запредельную дозу информации о мерзопакостных испарениях протухшего бигуса, мозг Пиночета перешел в щадящий режим. Спасая рассудок и жизнь хозяина, «ЭВМ в голове полковника» максимально повысила порог восприятия для рецепторов обоняния. Носоглотка комбата продолжала фиксировать катастрофический уровень смердящих испарений, но мозг Пиночета гуманно отсекал тошнотворную информацию.
Но для окружающих людей запах, исходящий от Пиночета, был просто невыносимым. Более того, в целой роте никто из ребят уже не спал. Все курсанты, лежащие в койках, затаили дыхание. Мы старательно укрывались с головой, чтобы спрятаться от страшной вони, заполонившей спальное помещение казармы – огромное как по площади, так и по объему.
У Пиночета выбора не было. Отступать поздно и комбат решил идти до конца.
– Сержант, подойдите ближе и поставьте табурет на пол. Вот здесь.
Сержант уже не смог ответить: «Есть!» С трудом сдерживая приступы накатывающей рвоты, Бояринов поставил табурет в указанное место и сразу же отступил назад.
Комбат влез на табурет, вытянул руку и пощупал корпус телевизора. Естественно, «ламповый гроб» был раскален докрасна и его можно было использовать для отапливания жилого помещения в холодное время года.
Полковник довольно ухмыльнулся, выдрал провода вместе с клеммной коробкой и предохранителями и торжествующе обратился к личному составу роты.