Лугару
Шрифт:
— Так и есть, — согласилась она, страшно боясь, что Барг поинтересуется, какой именно врач. Но он не успел задать неприятный вопрос, потому, что в комнате появилась Жанетт.
Бабушка Виктора выглядела сногсшибательно! Благообразная леди в кружевных перчатках, она поздоровалась на французском с такой элегантностью, что, забыв обо всем на свете, только и хотелось смотреть на нее, на этот последний островок женственности и стиля.
Мило расцеловавшись с Зинаидой, бабушка предложила еще вина.
— Давайте
— Очень, — кивнула Зина, боясь дышать.
— Единственный напиток, который женщина может пить, оставаясь женщиной, — это шампанское.
— Бабуля! Без нотаций, — вмешался Виктор.
— Ни в коей мере! Пить все остальное — вступать на поле битвы, где заранее подстерегает проигрыш.
— Почти семейный девиз, — снова встрял Виктор, — Барги не проигрывают.
— Давайте-ка я расскажу нашей гостье… Это сервский фарфор. Вот это работа знаменитого Фаберже. А эта картина была подарена посланником Священной Римской империи… А это панно из монастыря бенедиктинцев в Нанте, специальный подарок ко дню рождения одного из Баргов.
— А вот это? — Зинаида указала на небольшое блюдо, на котором была изображена голова волка, достаточно страшная и свирепая. Блюдо это висело отдельно от остальных.
— О, интересно, что вы заметили! Это блюдо из мира лугару.
— Из какого мира?
— Лугару — оборотня, волка. По-французски оборотень называется ругару. Но в литературных источниках, в древних книгах пишут лугару, что, мне кажется, гораздо красивее. Так называют оборотней в различных регионах Франции. А во времена моей молодости существовал даже тайный клуб лугару. Его считали разновидностью масонской ложи. Но, скорей всего, это был просто клуб любителей мистики и оккультизма, любителей загадок. Разве можно найти существо более загадочное, чем лугару?
— Это блюдо из клуба? И клуб действительно существовал — здесь, в Одессе? — Зина не верила своим ушам.
— Везде понемногу существовал. С древних времен люди обожествляли волков, подражали им и боялись их. Члены клуба мечтали найти способ, как превращаться в волка, но единственное, что они нашли — это старинное блюдо, которое теперь оказалось у меня. Однажды мне подарил его последний член клуба лугару, уже умерший в Париже. Наверное, последний выходец из мира лугару. Этот подарок имел для меня особенное значение, но смысл его я поняла только спустя много лет. Он как бы намекал на то, что произойдет в моей жизни…
— Повстречаешься с оборотнем? — рассмеялся Виктор, явно настроенный скептично.
— На самом деле лугару не совсем оборотни. Они высшие существа, обладающие необыкновенной силой и интеллектом. В Германии подобное существо называют вервольф. Лугару — это символ смерти, но и символ свободы, потому что оборотня нельзя посадить в клетку. А намек… Да, теперь я могу сказать открыто, вспоминая твоего брата. Намекал потому, что у нас в роду появился лугару.
ГЛАВА 17
— Видишь, насколько у нас в семье ненавидят моего брата, что даже готовы назвать его оборотнем! — резко сказал Виктор. — А ведь он не сделал им ничего плохого! Какой же он лугару?
— Твой брат убийца, оборотень, — в голосе Жанетт тоже прозвучала резкость, — он кажется не таким, какой он есть. Да, в нашем роду теперь появился свой оборотень, и это наше проклятие! Недаром во Франции считают, что проклят тот род, в котором появляется лугару.
— Бабуля, я тесно общаюсь с Игорем, и уверяю тебя — по ночам он не превращается в волка! — расхохотался Виктор.
— Дамы, господа… — вмешался Леонид Барг, который до того момента молча слушал их беседу, — предлагаю прекратить углубляться в мистические дебри… Тем более, что это не более чем красивая легенда. И перейдемте к столу.
Зинаида отметила злобный взгляд, брошенный дедом на Виктора — взгляд, от которого ей стало очень неловко. Сама же она все не могла оторвать глаз от блюда с волчьей головой. Оно страшно гипнотизировало ее, обладая какой-то странной привлекательностью, от которой ей было не по себе. Ей все казалось, что волк вот-вот оживет и в преддверии этого уже скалит зубы, готовый вцепиться в живое человеческое горло, чтобы выпустить наружу податливую, горячую кровь…
Стол был накрыт в соседней комнате — как Зина поняла, в столовой. Сколько же комнат было здесь? От всей этой роскоши, от необычного для советской страны разделения комнат (ну у кого существовала столовая даже при переизбытке жилой площади) шел тонкий аромат полузабытого аристократизма, словно флер очень дорогих духов… И Зина с наслаждением купалась в нем. Это было так неожиданно, так непривычно — лица этих людей, утонченность обстановки… Ей казалось, что она спит и видит замечательный сон. Просыпаться от такого сна не хотелось.
Сели к столу. В свете яркой электрической люстры блестели хрустальные бокалы. Столовые приборы и тарелки были натерты до блеска. На столе были овощные салаты, хлеб, несколько сортов сыра — немыслимая роскошь по тем временам!
— Давайте не будем выносить сор из избы перед такой очаровательной гостьей! — сказал Леонид Барг, наливая Зине белое вино. — Вы уж простите нас за это. Семейные дела — вещь неблагодарная и, как правило, очень не интересная посторонним слушателям. Так что еще раз прошу прощения.