Лука Мудищев (сборник)
Шрифт:
И затеряться под биение сердец.
Когда б не смел я этой жопой восторгаться,
Навряд ли хуй бы мог хоть чуточку подняться!
IV
О, Дон-Жуан, любви неверной жало,
Как ты вошел, какой нашел ты путь
В прекрасную доверчивую грудь,
Когда в конце скрывается начало?
Вглядись, вглядись в бесстыдное зерцало,
Какие страсти — может, в этом суть?
Тебе не жаль повергнутой ничуть,
Той, что вчера мольбы не отвергала.
Пусть
Пускай она, когда ты весел, плачет,
Она твой пыл теперь не охладит;
Но Дон-Жуан намеренья не прячет,
Да, я любил когда-то, говорит,
Но это ничего с тех пор не значит!
V
Танцует шлюха, и на ней печать
Греховной жизни, словно пламень серный,
И тянется рука — печать сорвать,
Но страсть ушла, как обожатель скверный!
Ни девы, чьим вниманьем был смущен,
Ни жены, что любовь мою втоптали,
Тебе не ровня. Жизнь прошла, как сон.
Какие шлюхи в сердце танцевали!
Танцуй! Ты, обнажая чресла, ждешь,
Чтоб насладился я тобой поспешно,
А счастья нет. Любви ты не вернешь,
Хоть я к тебе захаживал прилежно.
Танцуй, танцуй. Все остальное — дым.
Я лишь с тобой останусь молодым!
VI
Я признаю, то здесь, то там блуждая,
Я сделался изменчивым на вид;
Своим страстям безвольно потакая,
Давным-давно я позабыл про стыд.
Всей жизни цель в пучине наслаждений
Утратил я… Так верь божбе моей,
Что сердце молодело от падений,
Когда других любил я, дуралей!
Все тот же я. Взгляни на облик мой,
Свободен я от новых вожделений,
Я всех отверг и вновь лишь пред тобой
Готов покорно преклонить колени.
Хоть я и лгу, и взор мне застит мгла,
Но только ты поверить мне могла!
VII
Слова любви, как погребальный звон,
Грешил я всласть, а плоть не остывает,
В твоих глубинах сердце изнывает,
Когда грозил мне рок со всех сторон.
Олень, рога ломая, бьет о ствол,
И где бы нам улечься ни случилось,
Исхода нет. Пусть гол я, как сокол,
Но вновь ласкает ласточку Эол,
И бездна мне в глазах твоих открылась!
. . . . . .
Пускай мы жизни прошлой не вернем,
Пускай фортуна к нам переменилась,
Любовь живет лишь настоящим днем,
Сдаваясь победителям на милость!
VIII
А грудь твоя в руке, ну точно гроздь,
Желаний всех исполнена, похоже.
Покой в глазах. Шепчу я: «Боже, Боже!
Не отведи мой раскаленный гвоздь!»
Везде, куда ни глянешь, разлилось
Одних страстей неверное теченье,
Как бы в воде слежу любви свеченье.
Тут зрима плоть, как часовая ось.
Вот родинка под манием перста
Взошла, как путеводная звезда,
Всего сумел добиться я сегодня!..
Вконец упившись, сбились мы с пути,
Любовь простерта, чтоб навек уйти,
Ласкаю груди, жду бича Господня!
IX
Вот в эту дырочку вставь палец, милый друг!
И очень медленно вводи в меня кунштюк.
Губами грудь возьми!.. Возьми и поиграй,
Да не стесняйся и за мной все повторяй!
Мой Бог, ты вставил. Ах, не прячь свои глаза,
Сама я знаю, что туда тебе нельзя.
Но нет прелестнее на свете ничего,
Чем ошибаться нам, меняя статус кво! [5]
Еще, еще!.. Как избежать мне этих мук,
А в этой дырочке мой пальчик, милый друг!
Акварель
Смолкли щебет и трели,
Как же сон твой глубок!
В лепестках акварели
Распустился цветок.
Плавно падают тени,
Льется музыки бредь;
Мне б раздвинуть колени
И цветок разглядеть!
5
Существующее положение (лат.).
Лука Мудищев
Человек и человек — люди,
яйцо и яйцо — муди.
Мои богини! Коль случится
Сию поэму в руки взять —
Не раскрывайте: не годится
И неприлично вам читать.
Вы любопытны, пол прекрасный,
Но воздержитесь на сей раз:
Здесь слог письма для вас опасный.
Итак, не трогать, прошу вас.
Все ж, коли слушать не хотите,
То так и быть, ее прочтите.
Но после будете жалеть:
Придется долго вам краснеть.
I
Дом двухэтажный занимая,
В родной Москве жила-была
Одна купчиха молодая,
Лицом румяна и бела.
Покойный муж ее, детина
Еще не старой был поры,
Но приключилася кончина
Ему от жениной дыры.
На передок все бабы слабы,
Скажу вам прямо, не таясь,
Но уж такой ебливой бабы
И свет не видел отродясь!