Лунь
Шрифт:
«Ладно, – подумала Лена, – на самом деле все не так уж плохо. По крайней мере, пока существует солнце и Владимир Александрович. Будет еще лучше, если эти двое действительно начнут опасаться меня. Это решит хотя бы одну из моих проблем. А если нет, если снова начнут бить по самому слабому, если будут провоцировать, то… то придется терпеть так, как еще никогда не терпела. Либо реагировать исключительно словесно. Осталось немного, и надо держаться изо всех сил. Они будут заинтересованы в моем исключении, будут играть на моей вспыльчивости, но…»
Вообще-то Лена никого и никогда прежде не била. Не в ее стиле было решать проблему физическим насилием. Оттого Владимир Александрович был шокирован случившимся. Да и Лене, честно говоря, все еще не верилось в то, что она натворила. Все было как в тумане, и это пугало ее. Неужели вспышки гнева могут лишать рассудка? Подобного с ней еще не бывало. Хотя в ее жизни помимо этих двух гадюк было много такого, что могло бы разозлить.
Девушка внезапно вспомнила, как однажды, еще задолго до этого случая, Владимир Александрович сказал ей: «Ты осознай, деточка – человеку не дается испытаний, которых он не в силах вынести. Все, что дается нам свыше, мы уже заведомо перенесли, иначе на наши плечи эта ноша никогда бы не легла». И еще он сказал: «Ничто не вечно, Леночка, у всего есть свой предел, все когда-нибудь, да кончится».
Он всегда верил в то, что говорил, и говорил это не просто из вежливости, не чтобы успокоить, а говорил он это, потому что знал, что все это так, он верил в это и хотел, чтобы в это поверила и она. И когда Лена поверила в эти простые истины, она поняла, что жить стало гораздо легче, ведь ее жизнь по большей части состояла только из плохого.
Здание школы показалось спустя каких-то полчаса неспешного шага. Степа, брат Лены, учился в шестом классе, и почти каждый день оставался после уроков на какие-нибудь спортивные секции: играл в баскетбол, волейбол, настольный теннис, в общем, всецело проводил время с друзьями. Умный и мечтательный, как и сестра, Степа, однако, в своем коллективе был душой компании и главным весельчаком. В школе он не имел никаких проблем, кроме, может быть, небольших сложностей с оценками, которые начинаются у всех мальчиков в этот период, но в целом был большим молодцом, и учителя его любили.
В мальчишке кипела жизнь, активность, оптимизм, и все невзгоды он переносил легко. Наверное, потому, что большую их часть старшая сестра взваливала на свои плечи. Иначе не могло быть, ведь Лена обожала Степку всей любовью, которая в ней была. И она не могла даже мысленно допустить, чтобы мальчик сталкивался с какими-то трудностями, посему изо всех сил пыталась облегчить его детство, ведь когда она была маленькой, никто не заботился об этом.
Лена еще издалека услышала заразительный смех своего брата. Степа стоял у школьных ворот с толпой друзей и принимал самое активное участие в диалоге. Но как только мальчик заметил сестру, он быстро со всеми попрощался и побежал к Лене. Девушка была не в силах сдерживать улыбку. Когда она видела Степку, в ее душе больше не было места ни горю, ни отчаянию.
Степа подбежал и врезался в сестру. Лена охнула, затем нежно прижала мальчика к себе и потрепала за волосы. Они со Степкой были совсем непохожи – никто бы и не назвал их братом и сестрой. Разные черты лица, разрез глаз, цвет волос… На это были свои причины, они эти причины знали, но никогда не говорили об этом. Кровное родство все же было в них, но лишь наполовину, что не мешало им любить и ценить друг друга.
Степка отстранился от сестры, вскинул голову и нахмурился.
– Что это у тебя на губе?
– Да так, по пути расскажу, идем. Ничего серьезного, скоро заживет.
– Тебя ударил кто-то?
– Так и есть, но я ударила первая, мне просто дали сдачи, так что все в порядке.
Лена говорила это так легко и непринужденно, что Степа купился на ее интонацию и засмеялся, поверив, что ничего плохого действительно не произошло.
– Скажи мне лучше вот что, дорогой мой друг, почему это ты снова без шапки ходишь?
– Ну она же дурацкая, Лен! Ты и сама без шапки ходишь!
– Я взрослая и сама решаю, носить мне шапку или нет. К тому же у меня есть длинные волосы. А ты просто перед друзьями кочевряжишься. Надень сейчас же, уже холодает. Продует голову – пожалеешь. Знаешь, как в ухе будет стрелять? Мало не покажется.
– Как на войне? – спросил мальчик серьезно.
– Да, как танки фугасом стреляют. Ба-бах!
Степа обреченно вздохнул, сбросил с плеча рюкзак, расстегнул молнию, достал шапку и натянул на голову по самые глаза.
– Вот и молодец. И запомни, ты не должен из-за друзей рисковать своим здоровьем. Это самое ценное, что у тебя есть. Здоровье у тебя одно, а друзья приходят и уходят в течение всей жизни.
Степа посмотрел на сестру виновато, но та уже словно забыла обо всем и улыбалась. И тогда мальчик тоже улыбнулся, уловив, что нотации кончились. Они направились в сторону дома. С каждой минутой становилось холоднее. Приближалась морозная февральская ночь. Неугомонный Степка пробовал ногой каждую лужу, проверял на прочность тонкую наледь, едва успевшую схватиться. Бесполезно было просить его не делать этого – мальчик прекрасно знал, что может промочить ноги и заболеть, но использовал, казалось, каждый свой шанс, чтобы этого достичь.
– Значит, у вас там сегодня была драка? – спросил он, перепрыгивая через небольшой сугроб.
– Ага. Повздорили немного.
– А у нас в школе сегодня тоже подрались два пацана! – воскликнул Степа, удивляясь, как это он сразу не вспомнил о таком значительном совпадении.
– Да ты что? А из-за чего?
– А… из-за девчонки, – кисло отозвался брат. – Это же так глупо! Из-за девочки! Тем более, она ни на того, ни на другого внимания не обращает. Глупо ведь?
– А мальчики, наверное, уже взрослые?
– На год старше меня. Но я их не понимаю. Они были хорошими друзьями. Зачем ругаться из-за этого? Что им это дает? Ведь они не поделят ее пополам. Драться надо, когда кто-то играет нечестно или врет, или украл у тебя какую-нибудь вещь, или… А просто так рушить дружбу – какая девчонка этого стоит? Никакая!
Лена переставляла ноги, слушала брата и умилялась его наивности. В свои двенадцать Степка даже не думал о девочках как о противоположном поле. Он вообще пока не понимал смысла их существования. Он занимался спортом, временами рисовал, но чаще конструировал что-то, обнаруживая в себе талант инженера или архитектора, но за девочками ухлестывать ему и в голову не приходило.
«Когда-нибудь он вырастет, – думала Лена, и эта мысль и грела, и печалила ее, – он дорастет и поймет многие вещи, которые понимаешь в подростковом возрасте. Кто знает, каким он станет. Может, попадет в плохую компанию, и тогда… А может, между нами никогда не будет былых отношений, таких, как сейчас. Он изолируется от меня, будет отталкивать, сбегать из дома, кричать, что ненавидит свою жизнь…»
Девушка испугалась хода своих мыслей и перестала об этом думать. Она посмотрела на брата, который уже несколько минут увлеченно рассказывал ей что-то, даже не замечая, что сестра слишком глубоко задумалась, чтобы улавливать сюжетную линию.