Лунь
Шрифт:
Чтение продлилось недолго. В тот день необходимо было решить много дел. Обмотав лицо шарфом таким образом, чтобы прохожие не заметили опухшей губы, Лена сходила в продовольственный магазин и купила кое-каких продуктов. К возвращению Степки из школы уже должна быть еда. Если бы не брат, Лена могла питаться подножным кормом. Иногда она недоумевала, откуда в ее, мягко говоря, худеньком теле берется столько энергии. Одна из загадок природы состоит в том, что стройные люди, которые питаются «хлебными крошками», на деле могут оказаться сильнее и выносливее тех, кто ест полноценно или даже более того.
Не менее важным делом был поиск работы. Пересматривая вакансии, Лена отдавала предпочтение тем из них, где оплата была ежедневной или хотя бы еженедельной. В настоящей ситуации
С десяток работодателей пообещали, что перезвонят, двое прямо сказали, что Лена им не подходит, и еще один просто посмеялся и положил трубку, когда узнал, на кого учится девушка. Надеясь на лучшее, Лена занялась домашними делами. Ей больше не хотелось думать о плохом. Вчерашний день переполнил эту чашу, и теперь она снова могла терпеть.
Стоит добавить, что в этот же день Владимир Александрович вызвал родителей Вики и Кристины, чтобы побеседовать с ними. В обоих случаях это были обеспеченные и амбициозные люди, искренне верящие в то, что их чадо – как минимум средоточие земного блага и самое ценное, что есть в мире. Владимир Александрович знал такой тип людей и, что не менее важно, прекрасно знал, как с ними обращаться.
В разговоре он был холоден, суров и непреклонен. Рассуждал логически, отчужденно и объективно. С первых же слов продемонстрировал, что доминантой в диалоге является он, и его должны слушать с уважением и трепетом. То, что Владимир Александрович поведал этим людям, прозвучало более чем убедительно. Супруги переглядывались с потерянными и слегка недовольными лицами. Муж изображал на лице решительную непреклонность, хотя и понимал, что придется уступить, а жена скашивала набок ярко накрашенные губы и глаза отводила тоже куда-то вбок. Они пришли сюда, чтобы разгромить университет, однако планы пришлось кардинально изменить, и это вводило в ступор. Им было неловко и странно слушать директора, а он поведал реальный расклад вещей в сложившейся ситуации, в нужных местах самую малость сгущая краски. Владимир Александрович про себя улыбался от удовольствия. «Если мне удалось пристыдить их, значит, дело за малым».
Сама Лена ничуть не думала ни о хлопотах директора, ни о разбитом лице Вики, ни о травмах Кристины. Все ее мысли вращались только вокруг вопроса, где бы поскорее добыть деньги, чтобы Степа не ходил голодный. На следующий день ей позвонили и предложили ежедневно по вечерам производить влажную уборку в неком госучреждении. Платить обещали две тысячи в неделю. Лена, не раздумывая, согласилась.
Ничего особенного в этой работе не было. Обыкновенная уборка с мытьем полов и протиранием пыли по окончании рабочего дня в одном из офисов туристического центра. Лена с необыкновенной легкостью и быстротой справлялась с этим делом. Женская хозяйственность была дана ей от бога. Сотрудники только восхищались ее сноровкой. А Лена все время думала о том, что в те моменты, когда она на работе, Степа дома совершенно один, а мать может прийти в любой момент, и тогда… Ей хотелось поскорее окончить с работой и лететь домой со всех ног, и она оканчивала и летела, даже начиная предчувствовать нехорошее, но когда прибегала домой, то заставала брата либо за уроками, либо уже в постели, спящим. Иными словами, страхи ее оказывались напрасными, но на следующий день она снова чего-то опасалась.
Жизнь потекла своим чередом – монотонно, скучно, зато стабильно. В институте Лену начали сторониться и наконец-то оставили в покое. Косые взгляды не могли повредить тому приятному чувству, когда никто тебя не трогает, не задевает, не оскорбляет. Слух о драке распространился быстро, и теперь Лена с удовольствием пожинала его плоды.
Вика и Кристина занятия не посещали, а остальная группа просто-напросто объявила девушке бойкот. Вскоре директор не без ликования сообщил Лене, что с родителями девочек все улажено, и эта весть поспособствовала восстановлению хрупкого душевного равновесия. Наконец-то все более-менее встало на свои места. Несомненный факт того, что девушку начали побаиваться, льстил Лене. «Мне давно следовало показать, на что я способна, – размышляла она, – я слишком долго терпела».
Понятно было, что ее теперь, возможно, большинство считает ненормальной и даже социально опасной, общаться с ней не будут, даже если она первая заговорит, но все это меркло в сравнении с тем, что бесконечные унижения, наконец, закончились. Даже если Вика и Кристина не переведутся в другой университет, а останутся здесь, то когда они появятся, ничего уже не будет, как прежде, Лена даже не ощущала, она знала это со всей уверенностью, на которую была способна. И это знание укрепляло ее.
Отныне жизнь казалась не такой убогой. Рабочие часы проходили приятно и просто, ведь Лена с младых ногтей любила возиться с водой. Кроме того, в туристическом агентстве были довольно приятные люди, и вскоре у девушки появились новые знакомства. Заведующая хозяйственной частью, пожилая женщина с фиолетовыми волосами и такого же оттенка помадой, но в целом адекватная, лично проверяла кабинеты после уборки, и Лена ей понравилась. «Надо же, – сказала она в самый первый день, – если у тебя и дома такая же чистота, то повезло твоему будущему мужу». Заведующую звали Тамара Васильевна, но она разрешила Лене звать ее «тетя Тома», что было первым признаком доверия, ибо лишь избранные имели право обращаться к ней не по имени и отчеству.
Так как Лена устроилась на должность «мастера чистоты» (а политкорректность современного мира не позволяла называть ее просто «уборщицей») в четверг, к концу недели ей выдали первую тысячу. «Если и дальше так пойдет, мы тебе зарплату до трех тысяч в неделю повысим», – пообещала тетя Тома. Лена была рада этой тысяче так, как не радуется ребенок новогоднему подарку. Она понимала, что в нынешнем мире эта тысяча – сущий пустяк, копейки, но им со Степой было нечего есть, а эта одинокая купюра спасала положение хотя бы на ближайшее время.
Брат удивился и обрадовался, когда Лена, придя домой, позвала его и молча поставила на стол пакет продуктов. Степка раскрыл его и увидел хлеб – белый и черный, овсянку, яйца, сливочное масло, огурцы с помидорами, картошку и даже колбасу, целую палку.
– Ого! – выкрикнул мальчик и бросился обнимать сестру. – Откуда, Лен?!
– Первый заработок.
– Лена! Сделай мне завтра перед школой мои любимые бутерброды! Сделаешь? С черным хлебом, маслом и вареным яйцом! Сделаешь? Сделаешь?
Степа смеялся и прыгал вокруг сестры. Лена тоже смеялась, видя, как искренне он радуется такой простой вещи как возможность съесть любимый бутерброд.
Конечно, Лена потратила эту тысячу с умом, присовокупив к ней кое-какие старые сбережения. Сначала она заплатила за электричество, потом отложила две сотни на всякий случай, чтобы не быть совсем без денег, а оставшееся потратила на еду. Всего, что она купила, плюс крупы, имеющиеся дома, должно было хватить им двоим на неделю. Разумеется, Лена не планировала долго оставаться «мастером чистоты», даже если ей повысят оплату. Эта работа необходима была только на первое время, чтобы накопить немного денег. По окончании обучения девушка планировала устроиться на постоянное место по профессии. Оставалось буквально несколько месяцев до этого момента. Лена не могла даже предположить, как изменится ее жизнь за это время, которое, при взгляде в настоящий момент, казалось пустым и ничем не заполненным.
Вечером девушка записала в тетради:
«Заработала немного денег. Оплатила счета. Купила еды. Степа был рад. Завтра с утра делаю ему любимые бутерброды. Губа почти зажила, как и рана на лбу. Временами сильно болит голова, но я не думаю, что это что-то серьезное. На работе приятные люди. Есть симпатичные мужчины. Никто не относится ко мне с презрением, ведь я уборщица… Деньги не пахнут! В институте тихо. Меня обходят стороной. Вика и Кристина все еще не появились. Мне очень интересно, как они будут себя вести, когда начнут посещать занятия. Отныне я буду держать их в ежовых рукавицах. Они будут бояться меня. Что ж, жизнь не так плоха, как казалось!»