Луна и солнце
Шрифт:
— Мадемуазель де ла Круа…
Мари-Жозеф вздрогнула. Она была столь поглощена несчастьями русалки, что забыла о собственных горестях.
— Дайте мне что-нибудь в знак вашего расположения, словно в старину знатная дама — рыцарю.
Шартр, улыбаясь, дернул кружевную кайму ее платья: невидящий, остановившийся глаз придавал ему лихой, разбойничий облик. Легкий ветерок шевелил пышные белоснежные перья его шляпы.
Рядом с ним ехал герцог Бервикский, и это удивило Мари-Жозеф. Мадам наверняка возмутится, узнав, что ее сын завел дружбу с бастардом, пусть
— В самом деле, почему бы вам не избрать моего друга Шартра своим рыцарем и защитником?
Он говорил с сильным акцентом, но, в отличие от своего отца, не пришепетывал и был очень красив.
— Мне нечего вручить вам, сударь, — промолвила Мари-Жозеф.
— Ах, полно, перестаньте! Сережку, платок, кружево корсета…
— Оборку нижней юбки, — вставил Лоррен, незаметно подъехавший с другой стороны.
Мужчины на крупных конях преградили ей путь, взяв ее в кольцо. Заши это понравилось не больше, чем Мари-Жозеф. Она прижала уши и ударила копытом задней ноги.
— Если бы я дала вам свой платок, сударь, то осталась бы вовсе без оного, и моей матери было бы стыдно за меня.
Барабанная дробь приблизилась, словно стеной отделив их от остальных охотников.
Земля задрожала, когда из лесу тяжело выступил древний дикий бык, выпущенный из королевского зверинца. Гости его величества вскрикнули от восторга, предвкушая экзотическое зрелище.
Бык принялся рыть землю копытами и разрывать листья в клочки острыми концами длинных рогов. Он заревел и вскинул голову, обводя поляну злобным взором помутневших от старости глаз. Все охотники опустили ружья, признавая августейшее право сделать первый выстрел.
Его величество прицелился. Бык жадно вдыхал воздух широко раздутыми влажными ноздрями. Словно почуяв в запахе пороха опасность, он нагнул голову и бросился на королевский экипаж.
Его величество выстрелил.
Бык, сотрясая землю, несся прямо на него. Из его раны фонтаном хлестала кровь.
— Вашей матери нет в живых, мадемуазель де ла Круа, — сказал Лоррен.
— Вы очень жестоки, сударь.
Граф Люсьен спокойно передал его величеству следующее заряженное ружье. Король столь же уверенно, как и прежде, прицелился и выстрелил.
Бык споткнулся, но выровнялся и продолжил свой смертоносный бег.
Даже Шартр на миг замер от изумления, но соблазн присоединиться к Лоррену и сыграть в рискованную игру был слишком велик. Склонившись с седла, он дернул Мари-Жозеф за нижнюю юбку, пытаясь оторвать кусочек кружева.
Его величество прицелился и выстрелил в третий раз.
Бык рванулся вперед и повергся наземь, гигантской тушей осев у ног Людовика, перебирая копытами в воздухе, словно продолжая бег. Он забрызгал кровью все вокруг: траву, королевский экипаж, темно-золотистый наряд его величества. Когда бык затих, охотники дружно закричали «ура!», прославляя меткий выстрел короля.
— Вы пропустите самое интересное, сударь!
Мари-Жозеф шлепнула Шартра по руке, на сей раз стараясь причинить ему боль.
Лес содрогнулся, словно живое существо. Из чащи стали неуклюже, волоча ноги, выбегать верблюды, стрелой неслись олени — их было не перечесть. За ними в ужасе выскакивали кролики. Испуганно распушив хвост, на поляну выбежала лиса. Теперь, когда прозвучал первый выстрел его величества, придворные, не стесненные этикетом, стали наперебой стрелять, давая один залп за другим, а слуги вручали им все новые и новые заряженные ружья. Верблюды ревели, падали на колени и мертвыми опрокидывались наземь, судорожно бия ногами. Олени падали с пронзительными жалобными криками. Кролики, обезумев от страха, натыкались на их тела и катились кубарем по траве, уже сами растерзанные пулями.
Мадам, в алой амазонке, прицеливалась и стреляла совершенно невозмутимо. Лиса взметнулась в воздух, на мгновение заглушив своим вскриком какофонию выстрелов и барабанной дроби, и мертвой упала к ногам ее лошади.
— Мне что-то прискучила охота его величества, — протянул Шартр. — Пожалуй, я начну другую, поувлекательней.
С этими словами Шартр дернул за кружево на шее Мари-Жозеф. Она осадила Заши, но Лоррен преградил ей путь. Кружево с треском порвалось. Лоррен быстрым жестом вытащил шпильку из ее волос.
Из чащи метнулись арабские антилопы-ориксы. Охотники удвоили огонь. Словно сраженные одним выстрелом, антилопы, утратив всю свою грацию, кувырком покатились наземь и замерли, подняв целый лес спутанных стройных ног и изящных спиральных рогов. Почуяв близость смерти и пронзительно крича, переливчатые павлины забили крыльями и неуклюже вырвались на поляну, натыкаясь на мертвых оленей и бьющихся в агонии кроликов.
Облако ружейного дыма накрыло лес, а рев ружейного огня заглушил стук палок в руках загонщиков. Пороховой дым, слегка колеблемый ветром, напоминал густой туман.
Мари-Жозеф погнала было Заши вперед, но тут путь ей преградил Бервик на крупном скакуне. Шартр снова дернул за кружевное жабо, на сей раз вырвав целый клок. Лоррен потянул за кружево на рукаве, и надрез, оставленный ланцетом доктора Фагона, отозвался на прикосновение мучительной болью.
Из подлеска выпорхнула стайка куропаток, неистово бьющих крыльями и настолько обезумевших от страха, что, вместо того чтобы искать убежища, они полетели прямо на охотников. Конь Бервика испугался и понес, а за ним кинулись кони Шартра и Лоррена.
Соколы и кречеты стали с клекотом обрушиваться стрелой на беспомощную добычу. Их когти с глухим звуком впивались в растрепанные перья на крыльях жирных птиц.
Мари-Жозеф слегка натянула удила, прикоснувшись мундштуком к губам лошади. Арабская кобыла отпрыгнула назад, встала на дыбы, закружилась на месте и галопом пустилась прочь. Шартр, Бервик и Лоррен сорвались с мест и по лесной тропке поскакали за ней. Заши пронеслась мимо егерей, открывавших плетеные корзины и подбрасывавших в воздух лопочущих американских индеек, и не дрогнула, когда увесистые буроватые птицы, хлопая крыльями, стали вырываться почти у нее из-под ног, попадая под ружейные пули.