Луна моего сердца
Шрифт:
Наверху стояла Селеста. В домашнем халате с глубоким вырезом, с распущенными тёмными волосами, струящимися по плечам и тенью, падающим на лицо. Сейчас сходство с Леонтиной было пугающим. Рэв ускорил шаг, не сводя с девушки глаз. Хозяйка продолжала молчать и смотреть с вызовом, словно и впрямь была королевой и готовилась принять покорного слугу.
— Стая не одобряет высокомерия, вера! — сказал он, чуть склонившись в знак почтения к дому, в который пришёл. — Прошу простить меня за поздний визит.
— Стая не может диктовать
— Переговорить.
— В ночь праздника Плодородия? И это не могло подождать до утра? — улыбка Селесты стала шире.
— У меня не так много времени, как у тебя, вера.
Девушка кивнула и поправила халат, уменьшив вырез на груди. Полумрак, царивший в коридоре, придавал смуглой коже медный оттенок.
Селеста умела быть недоступной, когда этого требовали обстоятельства. Она и теперь пыталась играть с ним, как с мышью, то дразня своей пылкой обольстительностью, то прикидываясь невинностью. Рэв заметил следы свежих поцелуев на её шее и ничего не почувствовал: ни злости, ни страха потерять будущую невесту.
— Проходи, раз не боишься, — ответила красавица. — Прости мою усталость.
— Она вполне объяснима, — усмехнулся Рэв и последовал за девушкой в комнату. Стены были выкрашены в кроваво-красный цвет, за исключением одной, оставшейся белой. На красном фоне висели большие и не очень зеркала в резных золотистых рамках. Масляные лампы заменяли тонкие восковые свечи в высоких канделябрах.
— Это небезопасно, — заметил мужчина, разглядывая будуар. — Удивительно, как всё эта роскошь не сгорела дотла.
— Свечи пропитаны особым составом, впрочем, как и всё вокруг. Пожар мне не страшен. В отличие от многих из нас, я не боюсь обжечься.
Селеста скромно устроилась на мягком табурете, где, должно быть, долго прихорашивалась перед важными встречами. Трюмо казалось слишком большим для небольшой комнаты. Рэв присел в кресло, чувствуя себя некомфортно среди зеркал, висящих за спиной. Складывалось впечатление, что за ним наблюдали десятки пар любопытных глаз.
— Так о чём ты хотел поговорить? — спросила Селеста, с облегчением выходя из образа роковой красавицы. Девушка запахнула халат, привычным движением убрала волосы в небрежный хвост на затылке и сгорбилась, положив руки на колени.
— О нас. Ты ведь в курсе предварительных договорённостей с твоим отцом?
— Речь о нашей свадьбе, верно?
Рэв кивнул.
— Скажи мне причину, почему ты согласна на брак с мужчиной гораздо старше себя?
Селеста помолчала, смотря себе под ноги, а потом ответила со вздохом:
— Ты кажешься мне надёжным. Отцу выгоден наш союз, а значит и мне тоже. Да и пора бы определиться с выбором партнёра, иначе, боюсь, я так и не успокоюсь.
— Это всё?
— Нет, — волчица посмотрела на Рэва взглядом с поволокой. — Ты мне нравишься. Очень даже. Не думай, что я настолько глупа, чтобы упускать свой шанс на тихую семейную жизнь.
— А она нужна тебе?
— Пока не знаю, — Селеста выпрямилась и повела плечами. — Но хочу проверить.
Улыбка у неё сейчас была искренней, а в тёмных глазах бликовало пламя десятка свечей. Рэв равнодушно подумал, что при других обстоятельствах, может, и поддался бы очарованию молодости, а сейчас он не видел в девушке напротив ничего, кроме тщеславия.
— Ничего у нас с тобой не выйдет. Прости, Селеста! Желаю тебе обрести то, что ты ищешь!
Рэв поднялся и направился к двери. Тонкая кисть обхватила его запястье, будто невесомой шёлковой нитью, приказывая остановиться.
— Останься хотя бы на час.
— Зачем? — не оборачиваясь, произнёс мужчина, чувствуя на шее горячее дыхание.
Селеста обошла его и впилась в губы долгим поцелуем. Девушка пахла распустившимися бутонами лилий, от терпкого аромата которых кружилась голова и росло желание.
Рэв прижал Селесту спиной к красной стене, аккурат между зеркалами. Девушка застонала и обвила бёдра мужчины ногами. Запахивающиеся половины халата разлетелись в разные стороны, будто крылья таинственной птицы Рух, являющейся смертным в знак того, что воля Богов исполнена.
Под ними скрывалось обнажённое смуглое тело. Гибкое, как лоза и горячее, как свежевспаханная земля. Пятно на бедре отозвалось ноющей болью, но пока она была вполне терпимой и далёкой.
Поцелуй длился и длился, оба продолжали пить дыхание друг друга, словно умирающие от жажды пленники пустыни.
— Я ничего тебе не обещаю, — произнёс Рэв, заглянув в тёмную бездну глаз. На секунду, ему показалось, что из глубины беспомощно смотрит Леонтина. Это она, а не равная по крови, гладит его лицо и шепчет безумные слова страсти:
— Я хочу тебя. Мне не нужны обещания.
Тонкие пальчики заскользили по рубашке, проворно расстегивая пуговицы. Кожа горела под ее скользящими ладонями, почти причиняющими боль осторожными поглаживаниями. Переводя дыхание между поцелуями, Рэв понял, что причина боли — клеймо на бедре.
Но желание обладать Леонтиной было сильнее любой раны. Рэв впивался в длинную шею, гладя чёрные, как беззвёздная ночь, волосы.
— Да, — говорила она тысячами голосов покорных женщин. — Не мучай. Скорее.
Шёпот любимых губ стал еле различимым.
— Ты моя, Тина, — произнёс он и кинжал, воткнутый в бедро, провернулся в ране. От боли потемнело в глазах. Ослепший, он видел только её, свою женщину, которая забилась в угол и корчилась от боли, вытирая слёзы, текущие по щекам.
Боль дала передышку, в глазах прояснилось. Снова та же комната и обнажённое смуглое тело в оранжевых бликах десятков свечей. Чужая женщина в чужом доме.
— Прости, Селеста, но нам не по пути. Даже на час, — сказал он, торопливо одеваясь и с каждой секундой осознавая, что поступил правильно.