Луна моего сердца
Шрифт:
«Побежала докладывать Ясмине, — усмехнулся про себя оборотень. — Без разницы, лишь бы не мешали».
Он подошёл к окну и распахнул створки, впустив свежий воздух. И лишь после этого решился взглянуть на спящую.
Черты лица Леонтины заострились, дыхание было еле слышным, на щеках горел лихорадочный румянец. Болезнь потихоньку забирала её жизнь.
«Успели вовремя», — подумал Рэв и дал понять спутнице знак начинать обряд. Сидя с закрытыми глазами, он вслушивался в незнакомые слова, которые шептала над зельем Боана и чувствовал себя так, словно от него то тут, то там отщипывают
Боана тронула мужчину за плечо, он с трудом разлепил веки и подошёл к постели Леонтины. Дыхание девушки стало ровнее и глубже, сейчас она выглядела заснувшей от усталости после тяжёлой работы. Рэв вытер платком выступивший на её лбу пот и погладил по спутанным за время болезни волосам.
Бросив ещё один взгляд на спящую и убедившись, что ей немного легче, он поспешил вслед за Боаной, державшей для него дверь и сердито поглядывающей на часы. Прохладный ночной воздух придал сил, Рэв стряхнул с себя вялость и бодрым шагом направился к дому, радуясь весеннему запаху, который уловил его чувствительный нос.
Зима окончательно покидала эти края до следующего года. Всюду торжествовала жизнь.
Глава 29
После тяжёлых родов я восстановилась довольно быстро. Силы возвращались, и уже через несколько дней я самостоятельно гуляла в парке при храме.
Каждый день меня навещал Рэв. Вместе с ним мы впервые увидели наших детей. Сыновья унаследовали глаза их отца, оба мальчика были крепкими и сильными, что меня невероятно радовало. Прикладывая их по очереди к груди, я гладила тонкие шелковистые волосики на макушках и мурлыкала колыбельную, которую мне самой пела в детстве няня.
Через неделю Рэв забрал нас с детьми домой. Теперь я жила в комнате по соседству с хозяином, мне определили послушницу из лазарей, которой предстояло прожить в нашем доме, пока сыновьям не исполнится год.
Я была счастлива и наслаждалась каждым мгновением жизни, наполненной новым смыслом. Рэв относился ко мне очень нежно и трепетно, каждую ночь, как только прекратила идти кровь, мы проводили вместе. Иногда просто лежали рядом обнявшись и разговаривали.
— Ты дурманяще пахнешь молоком, — говорил мне Рэв каждый вечер, заглядывая в глаза. — Так бы и выпил тебя всю, без хлеба.
Затем он подхватывал меня на руки и относил в постель, где мы любили друг друга как в первый раз. Когда он проникал в меня, я ощущала себя его королевой, способной дарить радость и причинять боль. Мои ощущения во время соития стали глубже и острей, я чувствовала Рэва так, будто была им, а он — мной.
После одной из таких ночей, когда мы, лёжа без сна, встречали рассвет, я принесла проснувшихся детей для кормления. Рэв любил смотреть на нас и молчать, словно боялся нарушить таинство момента.
Сегодня же он изменил традиции и, дождавшись, пока малыши заснут в своих колыбелях, сказал без всякого вступления:
— Выходи за меня замуж!
Я вздрогнула, мне показалось, что я не так его поняла, но оборотень повторил снова, потом ещё раз и ещё, пока я не спросила:
— Зачем это тебе нужно? Я ведь и так твоя.
— Я хочу, чтобы ты была равной всем нам перед Законом. Чтобы в случае моей смерти ты получила всё, что тебе причитается по праву, а не полагалась на милость новых хозяев.
— Только поэтому, да? Это из благодарности? — слёзы щипали глаза. — Прости, Рэв, но я не приму твой дар. И я не собираюсь сидеть и ждать твоей смерти. Может, вообще, это я покину тебя первой.
Я хотела уйти, но оборотень перегородил мне дорогу и сильным движением прижал к себе, заставив посмотреть в глаза.
— Нет. Ты молода и будешь жить очень долго!
— Кто знает, как пройдут следующие роды? — шмыгнула я носом, сдерживая слёзы из последних сил.
— Никаких следующих не будет. Я не позволю тебе, — прошептал он, нежно поцеловав меня в губы. — Я люблю тебя, Леонтина. Ты и так сделала для меня чудо. Ты и есть мой Дар.
Слёзы градом катились по щекам, но я больше не старалась казаться сильной и самодостаточной. Всё это стало неважным, наносным. Я отвечала на поцелуй, снова чувствуя жар в теле и желание служить хозяину до последнего вздоха. Как и он будет служить мне.
— Подожди! — Рэв отстранился и строго посмотрел на меня. — Сначала ответь! Ты будешь моей женой?
— А ты и правда любишь меня?
— Ты ещё сомневаешься?
Рэв улыбнулся и вышел из комнаты, накинув домашний халат, чтобы через минуту вернуться снова. Оборотень посмотрел на меня, требуя ответ, который уже давно был ясен для меня:
— Конечно, да. Я тоже тебя люблю, — сказала я, больше не пряча глаза и ни в чём не сомневаясь.
Мой мужчина подошёл близко и с улыбкой надел мне на палец тонкий серебряный ободок с кроваво-красным зрачком.
— Нравится? — спросил Рэв меня с тревогой.
— Я никогда не видела ничего более красивого, — ответила я искренне и сама поцеловала суженного в полной уверенности, что больше мне ничего не нужно.
В кабинете главного лазаря работа кипела даже ночью. Ясмина любила проводить здесь это время суток. Одиночество с годами становилось всё более тяжёлой ношей. Здесь же от неё многое зависело, и страх отступал за порог.
В дверь постучали.
— Входи, Трения! — ответила Ясмина, не поднимая головы от бумаг.
Помощница неслышно проскользнула внутрь и прикрыла дверь. Важное качество, когда ты служишь облечённым властью — уметь быть незаменимой и одновременно незаметной.
— Вы всё ещё работаете, — произнесла Трения, молодая волчица с вздёрнутым носиком и веснушками, щедро рассыпанными по щекам. Ясмина всегда полагала, что помощница проявляла рвение к работе именно по причине физической непривлекательности. Каждая черта её лица, если рассматривать её отдельно от остальных, была милой, но все вместе они делали внешность Трении странной и малопривлекательной для противоположного пола. С тех пор как Волкодлаки обязали Древних ежегодно отдавать им десять дев в качестве дани, её шансы найти пару и вовсе устремились к нулю.