Луна с неба
Шрифт:
И отвесила зрителям поклон. Толпа разразилась бурными аплодисментами. На лице Томми отразился шок, потом изумление, а потом он взял Крысу за руку и стал кланяться вместе с ней.
Крыса раскрыла объятия:
— Разве вам не понравилось представление?
Аплодисменты перешли в овации. В руках Томми невесть откуда оказалась шляпа, и он протянул ее публике. Я глазам не верил. Люди толкались, чтобы подобраться к шляпе и сунуть в нее деньги! Кто-то бросил Крысе розу, и она так и засияла. Ее первое выступление на Бродвее имело оглушительный
Вдруг Томми куда-то провалился. Мы заметили двух копов, направляющихся прямиком к нам! Мы с Крысой затерялись в толпе и бегом побежали туда, где оставили велосипеды.
— Погнали! — воскликнула Крыса, и мы стали что есть духу крутить педали.
Когда мы наконец доехали до прохода в стене парка, глаза у меня слипались. Но едва я оказался в парке, сон как рукой сняло. Мы проехали по темным дорожкам до нашей лужайки, слезли с велосипедов и замерли, не смея издать ни звука. Мы опасливо озирались, разглядывая деревья и темные тени под ними. Вроде никого не было — разве что кто-то нарочно прятался.
— Пошли, — прошептал я.
Мы перебежали через лужайку, ведя велосипеды за руль, и продрались через кусты. Я сразу включил фонарь и, направляя луч на землю, стал осматриваться. Я очень боялся, что какой-нибудь жуткий бродяга уже занял наше место. Но, слава богу, в логове мы были одни.
Крыса бросила велик, скинула кроссовки и нырнула в спальный мешок:
— Классно!
Я улегся рядом. От убийц, грабителей и треклятых педофилов нас защищали только кусты, и Крыса считала, что это классно.
— Чудесный сегодня был день! — прошептала она. — Мы — в Нью-Йорке, увидели кучу всего интересного и нашли нового друга. Наверняка у Томми обширные знакомства. Спросим его про дядю Джерома.
— Да не увидим мы больше твоего Томми, — сказал я, пристально вглядываясь в кусты.
— Еще как увидим! Мы с ним партнеры. Никуда он от нас не денется… Выключи фонарик, Боб, так я никогда не засну.
Я лежал в темноте и вздрагивал от каждого шороха. Хрустнет какая-нибудь веточка или померещится какой-то силуэт в кустах, и я тут же вскакивал. Только когда Крыса захрапела, я немного расслабился. Я заложил руки под голову и лежал, глядя на луну. А потом мои глаза сами закрылись, и наш первый день в Нью-Йорке подошел к концу. И как же я все-таки устал!
Глава 13
Мне снилось, что я на Таймс-сквер и кто-то рядом поет. Когда я открыл глаза, светило солнце, и Крыса распевала:
— Помню Центральный парк осенью…
Я цыкнул на нее:
— Тихо ты! Вдруг кто услышит!
— Кто услышит, Боб?
Я огляделся. Нас надежно скрывали кусты и деревья. Даже встав в полный рост, я видел только крыши домов на Пятой авеню.
— Ты выспался, Боб?
— Да. Но в хостеле у Сладкой Сандры я бы выспался еще лучше.
— Думаю, здесь нам будет лучше. Не надо платить за жилье. К тому же в хостелах всегда полным-полно сомнительных личностей. Давай лучше тут останемся? Что скажешь?
Не успел я проснуться, как она начала мной манипулировать.
— Посмотрим. Сперва надо позавтракать.
Крыса радостно подскочила:
— Сейчас устроим! А потом будем барабанить во все квартиры подряд, пока дядя Джером не явится забрать нас.
Мы свернули спальные мешки, прицепили их к рюкзакам и повесили на ветку невысоко над землей. Велики оставили в логове и поскакали через лужайку.
По парковым дорожкам люди бегали трусцой. В основном это были девчонки. Мне еще ни разу не случалось, едва проснувшись, оказаться в окружении такого количества девчонок. Причем одетых во все короткое и обтягивающее. В Нью-Йорке полно красивых девчонок. Одна бежала прямо нам навстречу, и у нее все тряслось и подпрыгивало.
— Доброе утро! — сказала она.
— Привет! — ответил я.
Она мне сразу понравилась! Когда она пробежала мимо, я оглянулся, чтобы полюбоваться на нее со спины. А когда повернулся обратно, Крыса уже осуждающе смотрела на меня, сложив руки на груди:
— Наш бедный папа еще не остыл в могиле, а ты уже сделался извращенцем!
Я уже понял, что вот это вот «еще не остыл в могиле» теперь будет любимым Крысиным аргументом. Хотел сказать ей, чтоб не совала нос не в свое дело, но ее скривившаяся мордочка была такой печальной, что огрызаться я не стал.
— Что, и посмотреть нельзя?
— Нельзя. Надо ждать, пока исполнится шестнадцать.
— Еще чего!
— Тебе надо, ты мой брат!
Я обнял ее за плечи и повел к выходу из парка. Крыса шла, насупившись и скрестив руки на груди, пока я не пообещал заплатить за завтрак. Первейшее средство вернуть себе расположение Крысы — предложить взять на себя какие-нибудь расходы.
Мы шли по Пятой авеню, пока не набрели на уличного торговца пончиками и кофе. Крыса сделала заказ на испанском, мы взяли свою еду и уселись завтракать на скамейке, глядя на снующих вокруг нью-йоркских белок. И тут я вспомнил, что давно пора задать Крысе один вопрос:
— Откуда ты знаешь испанский? В школе у тебя его не было.
— Мисс Габриэла Фелипе Мендес дала мне кассеты. Я слушала их, засыпая, и через пару месяцев уже могла говорить. Сложнее всего настроить слух на восприятие. Но стоит выучить наизусть десяток испанских песен, и дело в шляпе.
— Надо будет и мне как-нибудь заняться испанским…
— У вас слишком большая разница в возрасте, Боб. И так будет всегда.
— Но ведь я ей нравлюсь?
— Конечно нравишься. Ты же мой брат.