Луна. Укройся волнами, начни сначала
Шрифт:
Этот взгляд делает невозможное и бредовое реальным. Я осознаю – это правда.
Они решили выдать меня замуж.
Едва справляясь с внутренней дрожью, кладу ладонь на мамину щеку. Теплая капля тут же скатывается на мои пальцы.
– Мамочка, что происходит? – спрашиваю еле слышно.
– Позже, – еще тише отвечает она и быстро-быстро ускользает на кухню.
Теперь и мои глаза становятся влажными.
Я не хочу покидать дом, не хочу так рано становиться женой! И мама… Она не выдержит расставания со мной, но раз она так расстроена,
– Лунаи, проходи к нам, мы давно не виделись с тобой! – из зала доносится голос Заза.
Отогнав опасно близкие слезы, шагаю в зал и, чмокнув в щеку бабушку, а затем деда, тоже сажусь за стол.
Мужская половина семьи смотрит на меня серьезно и строго, а Нино мило улыбается, как в карту местности, всматриваясь в черты моего лица.
Родители отца не любят проявлять особенно нежные чувства, но сейчас бабушка смотрит так ласково, словно я самое красивое и чистое создание на земле.
Перевожу взгляд на хмурое, покрытое морщинами лицо деда. Заза, наоборот, плотно сжав губы и сведя брови, глядит мне прямо в глаза, будто разыскивая в моей душе новые вехи или нераскрытые смыслы.
Впервые в собственном доме я чувствую себя одновременно посторонней участницей, не посвященной в семейный заговор, и картиной на выставке искусства, брошенной под острые и пытливые взгляды.
Мама возвращается, садится рядом и под столом кладет руку мне на колено.
Мы терпеливо ждем, когда кто-то из мужчин начнет говорить.
Глава 13. Вечерний улов
Сознание приходит по собственному желанию и уходит тоже, когда ему вздумается.
В этот раз, открыв глаза, я нахожу себя все в том же доме и на той же кровати.
Сегодня сознание чуть яснее и явно устойчивее, чем раньше, но, несмотря на это, осторожно обратившись к темной дыре своей памяти, я немедленно получаю отказ.
Страх уже не такой острый, хоть и не отступающий ни на шаг.
Сложно понять, чего я боюсь больше: человека, в чьем доме оказалась, или воспоминаний о прошлом, которое заставило меня броситься вниз с той гигантской скалы.
Я пытаюсь найти оправдания отчаянному рывку в морскую бездну. Возможно, я экстремалка и люблю прыгать с высоты? Может быть, за мной гнались, а может, я просто дура и делала селфи на скользком отвесном краю?
Но все эти мысли ни к чему не ведут, ведь я не помню, кто я. Хотя какая-то очень далекая часть меня трепыхается и пытается докричаться подсказками и ощущениями.
Неутешительными ощущениями.
Прислушавшись к себе, всем существом я чувствую, что шагнула со скалы осознанно. Потому что искала смерти.
Мои мысли обрывает щелчок замка и скрип входной двери.
Через боль поворачиваю голову в направлении звука.
Дверь в комнату открыта, и я вижу коридор, в котором появляется мой спаситель – Эдгар. Он одет во все темное и мешковатое, а его тяжелый шаг говорит о том, что мужчина зол.
Пройдя по коридору в одну сторону, он с грохотом бросает что-то на пол, потом возвращается, швыряет на полку ключ, дергает входную дверь на себя, закрывает ее до конца и поворачивает замок.
Я судорожно сглатываю и думаю, что самое время закрыть глаза и притвориться спящей, как вдруг, резко обернувшись, Эдгар впивается взглядом прямо в мое лицо.
Я вздрагиваю.
С такого расстояния я плохо вижу черты его лица, но глаза – они горят настоящей ненавистью.
Не произнося ни слова, Эдгар стремительно шагает в мою сторону.
Вжавшись в кровать, я сдавливаю пальцами край одеяла.
Чего он хочет? Что сделает в следующую секунду? Ударит? Он может меня ударить? А вышвырнуть на улицу или, еще хуже, бросить обратно в море – может?
Быстро приблизившись, мужчина так же резко останавливается и нависает надо мной.
Теперь я вижу его лицо отчетливо и ясно – оно намного суровей, чем тогда, когда я оказалась в его лодке.
Боясь издать даже звук, я просто смотрю в темные глаза, искрящиеся злостью, и не представляю, что может произойти в следующий момент.
Не отводя взгляда, Эдгар делает медленный вдох, словно пытаясь найти в себе самообладание и силы, чтобы заговорить со мной. Его лицо передергивает, как будто я самое отвратительное создание на свете и он хочет сделать так, чтобы я бесследно исчезла в эту же секунду… Но это не в его власти.
– Ходить пробовала? – говорит он через усилие.
– Нет, – выдавливаю из себя первое за долгое время слово.
Сжав губы, Эдгар поправляет покрывало на краю кровати. Но я вижу, что он делает это не из заботы, а чтобы не сорваться и не сказать чего-то дурного и грубого.
– Вон еда и вода, – он кивает на комод, и я замечаю там стакан воды и тарелку с чем-то серым и малоаппетитным, – ешь, пей и начинай вставать.
Я хочу возразить, сказать, что все мое тело словно разодрано на части и каждое движение дается через боль, но не решаюсь и продолжаю молча смотреть на злое лицо. На миг оно кажется мне знакомым, очень отдаленно, почти призрачно, но я тут же отгоняю эту мысль, испугавшись ее значения.
Эдгар снова делает медленный вдох самообладания и немного наклоняется ко мне.
Его глаза впиваются в мои, и я ощущаю, как от страха появляются слезы.
– Слева от кухни туалет, – цедит он, – и если ты еще раз обмочишься на моей кровати, пеняй на себя.
Закрываю глаза, чтобы не разрыдаться.
– Гребаные суицидники, чтоб вас черт побрал. – Тяжелым шагом мужчина быстро выходит из комнаты.
Глава 14. Луна, прошлое
Эрик спит, уткнувшись в мои колени.