Лунная афера
Шрифт:
До зоны – шесть минут лета. Вроде не много, а занять себя нечем. Даже посмотреть не на что – взгляд скользит по обшивке, не цепляясь за детали, коих раз-два и обчелся.
– Когда будем парить в невесомости – на спину не переворачивайся, – наклонив голову, негромко посоветовал сидящий рядом Михаил. – Они мягкие, – кивнул он на маты, – но если в конце упражнения – когда внезапно закончится невесомость – приложишься позвоночником, то мало не покажется.
– Постараюсь, – ответил Басаргин.
Михаил Михайлович Матюшин – напарник Олега. Подполковник, бортинженер, Герой Российской Федерации, успевший однажды побывать в космосе. Познакомились они в Звездном городке, куда Басаргин был срочно направлен после знаменательного разговора с Командующим ВКС. Вместе с Олегом в Звездный прибыло еще шесть кандидатов, и в тот же день все они предстали перед авторитетной комиссией. Углубленный медицинский осмотр, тестирование, экзамены и собеседование продолжались до позднего вечера. А утром следующего дня Председатель комиссии объявил заключение: «По результатам голосования в отряд космонавтов зачислен полковник Басаргин Олег Станиславович. За данную кандидатуру проголосовало восемь членов комиссии при одном воздержавшемся. Поздрав-ляем…»
Рев двигателей заметно усилился. Самолет стал резко набирать высоту, отчего увеличилась перегрузка. «Примерно два с половиной g, – определил Басаргин. – Цветочки… Мой вес сейчас около двухсот килограмм. Бывало и похуже…»
Самолет прибыл в зону и начал выполнять задание. За полтора часа полета ему предстояло выполнить пять «горок» с созданием внутри эффекта невесомости. В общей сложности ее наберется около двух минут – достаточно для того, чтобы в полной мере ощутить все «прелести» нового состояния.
Постепенно тело Олега стало терять вес, и в какой-то момент едва не оторвалось от небольшого откидного сиденья. Чтобы удержаться и не уплыть к потолку, ему пришлось вцепиться в него руками.
– Приступаем к первому упражнению! – прокричал старший инструктор.
Расцепив ладони, Басаргин оторвался от седушки и плавно взмыл к потолку.
Тренировка началась…
* * *
Поначалу Матюшин не произвел на Олега никакого впечатления. Средний рост, заурядная внешность, тихий голос, неторопливость при размышлениях и принятиях решений. Но по мере общения со своим будущим инженером и помощником мнение о нем менялось. Причем в лучшую сторону.
Неторопливость объяснялась его привычкой все делать качественно и без ошибок, а для полетов в космос это имело первостепенное значение. Как говорили в отряде космонавтов: лучше сделать на три секунды позже, но правильно, чем моментально и не так.
Тихий голос был у Михаила от природы. Однако малая мощность звукового потока гласных и согласных вовсе не означала отсутствие твердости и решительности в его фразах.
И, наконец, внешность. Этот аспект интересовал Басаргина меньше всего. Тем более, что при невысоком росте и среднем телосложении Матюшин неплохо отрабатывал все элементы физической подготовки: кроссы, упражнения на снарядах, отжимания и тому подобное.
Михаил был из породы тех редких людей, от которых за версту веяло надежностью, разумной мирной энергией и обстоятельностью. Получивший отличное инженерное образование в авиационном институте и академии, он продолжал интересоваться последними достижениями в области авиации, космонавтики, электронных систем и двигателестроения.
Однажды на зачетных теоретических занятиях группы кандидатов произошел интересный случай, окончательно утвердивший Басаргина в мысли, что напарник – неординарный и талантливый человек.
В день подготовки к зачетам Матюшину пришлось отпроситься по семейным обстоятельствам – вместе с супругой он возил в поликлинику дочь для проведения какой-то не очень сложной операции. На следующий день он появился на зачете, но вид имел крайне усталый и потерянный.
– Все ночь с женой не спали – дочка капризничала, – объяснил он.
– А как же зачет? – спросил Басаргин. – Подготовиться успел?
Инженер отмахнулся:
– Какой там…
Преподаватель той дисциплины, которую предстояло сдавать, был тоже человеком своеобразным, но вместе с тем до крайности требовательным. Никаких билетов и подготовки к ответу он не признавал. «Если экзаменуемый владеет темой – он сразу ответит на любой вопрос, – любил говаривать он. И добавлял: – Запомните: в космонавтике по-другому быть не может! Только абсолютное знание предмета!»
Озвучив первый вопрос, он вызвал к доске Басаргина. Тот, проведя весь предыдущий день за учебниками и монитором ноутбука, получил за ответ отличную оценку. Следом отвечали два кандидата из второго экипажа. Матюшин был последним.
Когда настала его очередь, препод зачитал вопрос. Михаил не спеша поднялся, с задумчивым видом подошел к доске. Секунд пять он стирал губкой с доски то, что было написано предыдущим кандидатом…
Олег все это время с волнением следил за ним. Они уже были единым целым, и провал одного означал провал всего экипажа.
Идя к доске, стирая написанное, выбирая кусочек мела, Миша тяжело и напряженно обдумывал ответ. Никто понятия не имел, знал ли препод о его вчерашних мытарствах. Но тот не торопил.
Наконец, Матюшин повернулся лицом к доске и начал быстро – строчку за строчкой – выводить уравнения…
Ответил он блестяще. Лишь в одном месте преподаватель усомнился по поводу логической цепочки умозаключений, по после пояснений отвечавшего, поставил в зачетный лист оценку «отлично».
– Как тебе это удалось, Миша? – искренне удивлялся потом Олег. – Ты же не готовился!
– Ну и что? – невозмутимо пожимал тот плечами. – В целом я с темой знаком – когда-то проходил ее в Академии. А сегодняшний вопрос – ее частный случай. Просто пошевелил извилинами и понял, что от меня требуется…
* * *
Следующим этапом по сверстанному во время подготовки к полету плану было открытие люка и вход в чрево мертвого корабля. Перед этим экипаж «Союза» подал напряжение на блок находящихся внутри «Марса» датчиков. Те ожили и через некоторое время выдали на подключенный к разъему переносной монитор необходимую информацию о состоянии воздушной среды бытового отсека.