Лунное золото Революции
Шрифт:
Офицер поморщился, осматриваясь. Бросив на гостей единственный взгляд, отвернулся. Полураздетые босяки в синяках и царапинах его не заинтересовали. Федосей с Дегтем переглянулись с пониманием. Не по их душу пришли. А зачем тогда? Через секунду стало ясно. Офицер наклонился к старику и негромко спросил того о чем-то. Старик покачал головой. Офицер повысил голос и бросил на стол маленький самородок.
«Ай-яй-яй-.. Нехорошо вышло. Прокололся старик на золоте, – подумал Федосей. – Потрошить его сейчас будут».
Он покосился на лавку, где
Разговор накалялся.
Они щебетали на своем птичьем языке и непонятно было- не то ругаются, не то все-таки договариваются о чем-то. Только Федосей на хорошее не надеялся. Винтовочный штык, в котором он видел свое отражение, когда косил глазами влево, скорее всего, был знаком того, что ругаются. Солдаты, правда, пока стояли спокойно, только винтовками покачивали.
Все-таки не договорились.
Офицер наклонился и осторожно снял со старика очки. Обе пары.
Тот, щурясь, что-то крикнул, попытался встать, но офицер, хлопнув его по плечу, усадил на место. С презрительным недоумением посмотрел на него, и Федосей ощутил, что сейчас тот ударит старика. Знал он такие взгляды, до бешенства знал, видел глаза – барчук, белогвардейская сволочь…
Только тот руки на старика не поднял, а неожиданно улыбнулся.
Покачивая очками, подошел к столу и с размаху хрястнул ими по столешнице. Брызнуло стекло, осколки зашелестели по циновкам, и Федосей машинально загородился, заработав от второго конвоира лающий окрик и тычок в шею.
Офицер уронил очки на пол и еще каблуком по ним поддал.
А старик даже не поморщился.
Федосей понимал, чего стоило его спокойствие. Он вместо него скрипнул зубами, не сдержался.
– Что ж ты делаешь, морда белогвардейская? Он же тебе в отцы годится!
Только зря он все это сказал. На его слова не обратил внимания ни офицер, ни старик. Этот просто поднял с пола оправы и стал разглядывать их, словно прикидывал, как починить, а офицер, что-то заподозрив отступил назад, потянулся за саблей… Но опоздал.
Держа оправы за заушники, старик крутанул их, мгновенно превратившиеся в его руках в стальные крючки. Первым ударом он разбил руку офицера, тянувшуюся к сабле, вторым - голову. Железо оправы раскроило череп не хуже острой стали. Офицер еще только подносил руки к голове, из которой торчала нелепо застрявшая в осколках костей оправа, а старик уже отвернулся от обидчика, точно зная, что тот не опасен.
Третий удар он нанес ногой, став на полсекунды похожим на флюгер, развернувшийся вслед за порывом ветра. От этого удара солдат, что стоял за спиной Дегтя улетел в стену и, пробив её, вывалился наружу. Там вскрикнул ставшийся во дворе четвертый, но он пока не понял, что тут происходит. Не глядя не него, старик подхватил со стола каменный пестик и подытожил жизнь выброшенного из дома врага.
Последний, из оставшихся в доме, отпрыгнул и передернул
Услышав лязг, Федосей опрокинулся назад, ногами, через голову стараясь достать последнего, и достал бы, но старик, перелетев над ним и над столом, нанес тому удар ногой. Федосей с пола увидел, как солдат успел загородиться винтовкой, но стариковский удар был настолько силен, что оружие вырвало из рук и унесло к двери. Обезоруженный попытался на четвереньках пробежать под столом, но старик, уже выглядывая того, кто остался во дворе, взмахом руки сломал беглецу на четвереньках шею.
Тот, что стоял во дворе, наконец, сообразил, что что-то идет не так. Он вскинул винтовку и, пятясь, стал посылать пулю за пулей в стену.
Бах! Бах! Бах!
Деготь и Федосей рухнули на пол и поползли каждый к своей лавке – за оружием, а старик, словно и пули его не волновали, рванулся стрелку навстречу. Старик двигался необычно – какими-то плавными рывками, угадывая, куда полетит следующая пуля, чтоб не оказаться на её пути. Стрелок такое уже где-то видел и понял всё. Он взвыл, бросил винтовку и прыжками припустил к деревьям…
Только старик и тут не оплошал. Каким-то кошачьим движением подхватил брошенное оружие , и словно копье, бросил вдогонку беглецу.
После этого движения он словно потух, потеряв интерес к тому, что произойдет дальше.
Через его плечо, уже держа наганы в руках, лунные путешественники увидели, как штык винтовки коснулся спины, подтолкнул беглеца, не успевавшего перебирать ногами, и пробил его насквозь.
Деготь крякнул.
Сила броска была просто нечеловеческая. Несчастный раскинул руки, подпираемый штыком сделал по инерции еще пару шагов и упал ничком. Секунду винтовка стояла вертикально, но потом медленно наклонилась и упала на землю. Все. С врагами старик разобрался.
Он сидел на корточках, опустив руки между колен. Устал. На морщинистом лбу висели крупные капли пота. Тишина в доме ничем не нарушалась.. Старик сидел сгорбившись, гости смотрели на него с одинаково странным выражением лиц.
– Видал я чудеса, - наконец сказал Малюков.
– Сам организовал несколько, но чтоб так вот…
Он покачал головой не то с восхищением, не то с завистью…
– Тебя, дедушка только к басмачам в банды внедрять…
Деготь, с наганом наготове, как мог быстро вышел и захромал вокруг дома. Через минуту он вернулся. Наган уже лежал в кармане. Глядя на побоище, спросил:
– И что нам теперь делать?
– Нам, пожалуй, пора лететь…
– Я про трупы…
Старик, казалось, продышался. Не глядя на гостей, словно боялся наткнуться на осуждающие взгляды, он подошел к офицеру. Потянув за заушник, вытащил свое смертоубийственное оружие из самурайской головы и аккуратно вытер о френч покойника.
– А вот на счет этого, по-моему, можно совершенно не беспокоиться. У такого бойкого дедушки наверняка тут, под боком, персональное кладбище есть. С такой-то сноровкой….