Лунный бассейн. Металлическое чудовище (сборник)
Шрифт:
— Чего–то оченна плохо, я так думай, сайр, — произнес он на своем забавном английском. — Я знай тот человека на палубе. Он капитана и хозяина этой Бр–рю–унгильды. Его звать Олафа Халдриксон, вы называй, что он норвежец. Или он оченна больной, или оченна усталый., но я не соображай, где подевался его команда и зачем нету лодки.
Португалец подозвал к себе механика. Пока он давал ему какие–то указания, слабый ветерок окончательно стих, и паруса на «Брунгильде» безвольно поникли.
Мы шли теперь с ней почти вровень: какая–то жалкая сотня ярдов разделяла борта наших парусников. Двигатель «Суварны» смолк, и тонганцы стали спускать на воду одну из лодок.
— Эй ты, Олафа Халдриксон! — прокричал да Коста. — Что такое случилася?
Человек, стоявший за рулем, повернулся к нам.
Это был настоящий гигант с широченными плечами и могучим торсом: чудовищная сила угадывалась во всем его теле. Халдриксон возвышался над палубой, напоминая древнего викинга за рулем своей разбойничьей ладьи.
Я снова поднес к глазам бинокль и навел его на лицо норвежца. Никогда еще прежде не доводилось мне видеть такой застарелой, безысходной тоски, какую я прочел в глазах Олафа Халдриксона.
Тонганцы уже приготовили лодку и теперь ждали за веслами. Маленький капитан спускался в лодку.
— Эй, подождите! — крикнул я и побежал к себе в каюту. Прихватив сумочку, где у меня хранились медикаменты для оказания срочной помощи, я полез вниз по веревочной лестнице. Тонганцы заработали веслами, и мы очень быстро оказались рядом с парусником. Да Коста и я, схватившись за свисающие со штагов стропы, забрались на борт «Брунгильды».
Да Коста осторожно приблизился к Халдриксону.
— Что такое, Олафа? — начал он и замолчал, уставившись на штурвал. Ремни, сплетенные из крепкой тонкой веревки, прочно привязывали к спицам колеса распухшие и почерневшие руки Халдриксона.
Путы, стягивающие мускулистые запястья, с такой силой врезались в тело, что совершенно исчезли в истерзанной ране. Кровь сочилась из порезов и медленно, капля за каплей, текла к ногам Халдриксона.
Мы бросились к нему, чтобы хоть немного ослабить его узы, но не успели мы прикоснуться к ним, как Халдриксон судорожно, но очень метко пнул ногой сначала меня, а затем да Косту, да так, что португалец полетел кувырком прямо в шпигат [4] .
4
Шпигат (морcк.) — отверстие на палубе яхты, через которое сливается вода во время шторма. (Прим, пер.)
— Не трожь! — крикнул Халдриксон таким тусклым и безжизненным голосом, словно его опаленные связки почти утратили способность издавать звуки. Едва шевеля сухими растрескавшимися губами и натужно ворочая почерневшим языком, он снова захрипел: — Не трожь! Оставь! Не трожь!
Пофыркивая от злости, португалец поднялся и, выхватив нож, направился было к Халдриксону, но что–то в голосе норвежца заставило его остановиться.
По лицу португальца расползлось изумление и, пока он засовывал кинжал обратно в пояс, оно смягчилось от жалости.
— Что–то оченна плехо с Олафа, — забормотал он мне на ухо. — Я думай, он свиханулся!
И тут Олаф Халдриксон начал сквернословить, поливая нас отборной бранью. Он не говорил… он ревел, изрыгая проклятья из своей пересушенной глотки. И все время, пока это продолжалось, красные глаза норвежца блуждали по морской глади, а из его рук, мертвой хваткой вцепившихся в руль, капала кровь.
— Я пойду вниз, — нервно сказал да Коста. — Его женщина, его детка..
Он кинулся к трапу, ведущему вниз, к каюте, и скрылся.
Халдриксон замолчал, и снова его обмякшее тело повисло на штурвале.
Над верхней ступенькой появилась голова да Косты.
— Там никого нету… — он сделал паузу и снова повторил: — Никого нигде нету…
Он развел руками, изображая полнейшее недоумение.
— Я не понимай.
Тут Олаф Халдрикеон раскрыл свои потрескавшиеся губы, и от того, что он сказал, меня прошиб холодный пот и замерло сердце.
— Сверкающий дьявол забрал их! — прокаркал Олаф Халдрикеон, — их взял сверкающий дьявол!
Он взял мою Хеяьму и мою маленькую Фриду! Сверкающий дьявол сошел с луны и забрал их.
Он покачивался от горя, слезы катились у него по лицу. Да Коста опять направился к нему, и снова Халдрикеон нехорошо посмотрел в его сторону настороженными, налитыми кровью глазами.
Я вынул из саквояжа шприц и наполнил его морфием. Потом я подманил к себе да Косту.
— Отвлеки его как–нибудь, — прошептал я. — Поговори с ним.
Португалец подошел к рулевому.
— Где твои Хельма и Фрида, Олафа? — спросил он.
Халдрикcон повернул к нему голову.
— Светящийся дьявол забрал их, — снова каркнул он. — Лунный дьявол, сверкающий как…
Он заорал, не договорив, потому что я всадил ему в руку, как раз над распухшим запястьем, иглу и быстро ввел наркотик. Халдрикеон забился было в путах, стараясь высвободиться, но его повело, как пьяного, из стороны в сторону: морфий подействовал моментально. Вскоре тело норвежца обмякло, на лице появилось спокойное выражение, сузились зрачки неподвижных глаз. Несколько раз он покачнулся и затем, все еще сжимая штурвал связанными кровоточащими руками, рухнул ка палубу.
Стоило величайшего труда вызволить его из ремней, но в конце концов дело было сделано. Мы соорудили какое–то подобие подъемного крана, и тонганцы спустили огромное, безвольное тело в плоскодонку. Скоро Халдрикеон уже спал в моей койке.
Половину нашей команды под начальством кантанца капитан отправил на «Брунгильду». Там они спустили все паруса, так что на яхте Халдрикеона oстались торчать одни голые мачты, и поставили за руль одного из слуг–тонганцев, а мы продолжили столь загадочным образом прерванный путь в сопровождении «Брунгильды», привязанной к нашей корме длинным стальным тросом.