Лунный хостел
Шрифт:
Речь была длинной, но инженер рассказывал интересно, и мы были готовы слушать вечно, поедая свои десерты.
– Вам несказанно повезло, поселиться в комнате со своим окном! Совсем недавно штат сократился, многие ученые вернулись на землю, а еще многие готовятся стартовать на Марс. Поэтому вам не пришлось ютиться в закрытых каморках, они временные, находятся внизу, и обычно новички живут там первые несколько месяцев, когда свободного времени не так много и приходят они в каюту, чтобы переночевать и набраться сил. У вас же другая миссия, вы прилетели раньше, и насколько я знаю, полтора месяца будете проводить фривольно. Главная задача – найти свое предназначение, поэтому каждую неделю вы будете менять кураторов и заниматься разной работой, так мы сможем определить, к чему у каждого из вас есть талант.
– А что будет с нами? – вмешалась Лиза.
– Аа, вы были уже здесь, в качестве стажеров. Для вас подготовлена своя программа, надо пообщаться со старшим куратором, – инженер запнулся на время, затем продолжил. – О чем это я говорил? Ах да! Термоэлектрические генераторы обеспечивают станцию энергией. Благодаря им у нас есть свет в таком количестве, возможность приготовить еду и другие, блага цивилизации, которые на земле кажутся элементарными. Фен, зарядка планшета, и вода из-под кранов. Надо объяснять, откуда берется вода? – с ухмылкой сказал Инженер.
– Не стоит! – вмешался Олег, показывая на еду. – Каждый космонавт это знает.
– И каждый предпочитает не знать! – добавила Лиза и все мы засмеялись.
– Ночь на луне длится долго, – продолжал инженер. – Вы знаете, что триста пятьдесят четыре часа это четырнадцать земных, привычных нам суток и восемнадцать часов. Так вот, это отличная возможность наблюдать в телескоп. Надо только получить его у завхоза. Для всех новичков это любимое занятие. День длится чуть меньше, тринадцать с половиной суток. Только не вздумайте взять телескоп в эти дни. Ненароком посмотрите на солнце, и это будет последним, что вы увидите в своей жизни!
Десерты вскоре закончились, да и Виктора забрал от нас другой инженер. Мы все разбрелись по каютам, оставив посуду на отдельном столе. В каюте Мирон с ходу принялся разбирать свои вещи, то и дело ныряя под кровать.
«Этот парень навлечет на нас гнев капитана, если кто-то узнает о его барахле», – думал я поглядывая в окно.
Наконец, он вылез и с восторгом продемонстрировал мне пустую емкость с дырявой крышкой.
– Вот оно! Я все предусмотрел! – сказал Мирон с гордостью. – Это дом для бабочки. Здесь она сможет жить.
– Не сможет! – я перебил его с долей скептицизма и указал на контейнер. Мне было непонятно, как он собрался держать эту огромную красавицу с синими крыльями, в крошечной коробке. – Отпусти ее, пусть летает по каюте. Все равно к нам никто не зайдет без спроса! – еда меня расслабила. От усталости захотелось вздремнуть. Казалось, что от одной бабочки ничего не будет. Подумаешь, полетает по комнате, более вероятно, что она сядет на одно место и будет сидеть. Хотя бы крылья сможет расправить.
Мирон без лишних слов отпустил ее, и мы добрых пять минут наблюдали за тем, как порхают ее красивые крылья. Новоиспеченный хозяин достал из пайка компот в тюбике и вылил немного в контейнер. Бабочка недолго думая двинулась на фруктовый аромат и пархнув приземлилась на стол. Пока она ела, перебирая тонкими лапками жижу компота, я переоделся и еще недолго посмотрел на родную планету в окно. Глаза закрывались. Прикрыв шторы на всякий случай, чтобы не получить ожог лица, я прилег на кровать и заснул, кажется, в то же мгновение. Мирон тоже спал. Мы проспали двенадцать часов, если не больше.
Встал я с красными глазами, почти ничего не видя. Голова раскалывалась. Сосед продолжал спать. Стараясь не шуметь, на ощупь, я пробрался в ванную, умыл лицо и сразу же пожалел об этом. Глазам стало только хуже. Также на ощупь я вернулся к кровати и достал свой ящик. В нем было мое спасение.
Загорелся яркий свет и я понял, что Мирон тоже встал. Он смотрел на меня и спрашивал, что с глазами, но я ничего не отвечал, стараясь выдавить капли из тюбика. Когда на одном глазу почувствовал заветную влагу и проморгался, я выдавил еще одну каплю, но она зависла в воздухе. Невесомость. Не может быть!
Мирон расхохотался в голос.
– Хватай ее! Давай же! Плыви к ней своим глазом! – кричал он.
Нас предупреждали о незаметных перебоях в гравитационном поле. Я поймал каплю глазом и тут же с грохотом упал, не заметив, насколько поднялся верх в прыжке. Зрение возвращалось, но увиденное застало меня врасплох. Тюбик с каплями оказался под моей ногой, полностью раздавленный.
– Что я теперь буду делать? – сказал я отчаявшись.
– А что ты собирался делать? Ходи в очках! – беспардонно заявил Мирон.
Меня не покидало чувство, что все это лишь плохой сон. И мои глаза, которые сильно болели, и сосед, что достался мне в наказание.
– В очках! – повторил я, – Если бы взял очки, был бы я здесь? С плохим зрением не берут в космонавты. Мой план с линзами был гениальным, оставалось найти емкость, и они прослужили бы мне в растворе долго, очень долго, но, видимо, сама судьба так решила, что мне придется вернуться на землю очень скоро и толком не изучить космос.
– Эй, расслабься! – произнес вдруг сосед. – Мы что-нибудь придумаем, отвечаю. Кажется, что из всего экипажа, хоть кто-то должен быть в линзах. Если ты додумался до такого, то почему они не смогли? И все же, почему ты не взял с собой хотя бы запасных линз?
– Если бы я знал, что на борт можно пронести практически все, включая насекомых, я, несомненно, взял бы и линзы, и очки, – мое искренне раздражение вырывалось наружу. Бурча под нос я пытался спасти остатки капель в пузырьке.
Мирон неожиданно извинился за свои неуместные слова и спросил какое у меня зрение.
– Астигматизм в 0,75 диоптрий. Линзы или постоянный, расплывчатый прищур, с которым меня точно раскусят и примут меры!
– Ты зарядку для глаз пробовал?
Как меня рассмешила эта фраза из уст соседа. Я хохотал в голос и это было больше похоже на истерику. Мирон тоже подхватил мой смех.