Лунный камень

Коллинз Уильям Уилки

— Я не живу в свете, — сказала я, — и не пользуюсь преимуществом, сэр, быть членом вашего клуба. Но я случайно узнала историю, о которой вы намекаете, и знаю также, что более гнусной лжи, чем эта история, не было выдумано никогда.

— Да-да, мисс Клак, вы верите вашему другу. Это довольно естественно. Но мистеру Годфри Эблуайту не будет так легко убедить свет вообще, как комитет благотворительных дам, — факты говорят против него. Он был в доме, когда пропал алмаз, он первый уехал из этого дома в Лондон. Это очень некрасивые обстоятельства, сударыня, если взглянуть на них с точки зрения последних событий.

Я знаю, что мне следовало остановить его, прежде чем он будет продолжать дальше. Мне следовало

сказать ему, что он говорит, не имея представления о свидетельстве невиновности мистера Годфри, выданном ему единственным лицом, чье право тут неоспоримо, поскольку связано с положительным знанием истины. Увы, искушение довести этого законника до необходимого сознания своей неправоты было сильнее! Я спросила у него с видом полной невинности, что он подразумевает под «последними событиями».

— Под последними событиями, мисс Клак, я подразумеваю те события, в которых замешаны индусы, — начал мистер Брефф, говоря со все большей надменностью, по мере того как он продолжал. — Что делают индусы, как только их выпустили из фризинголлской тюрьмы? Они прямо отправляются в Лондон и начинают пристально наблюдать за мистером Люкером. Что следует затем? Мистер Люкер боится, и весьма основательно, за безопасность драгоценности, которую он взял в залог. Он дает ее тайно — под общим описанием — на сохранение банкиру. Удивительно хитро с его стороны, но индусы тоже удивительно хитры, со своей стороны. Они подозревают, что «драгоценность» перенесена из одного места в другое, и они избирают необыкновенно смелый и удачный способ, чтобы проверить свои подозрения. Кого они хватают и обыскивают? Не только мистера Люкера, — что было бы довольно понятно, — но и мистера Годфри Эблуайта также. Почему? Объяснение Эблуайта состоит в том, что индусы будто бы действовали по слепому подозрению, увидя его случайно разговаривающим с мистером Люкером. Нелепость! Полдюжины других людей говорило с мистером Люкером в это утро. Почему же индусы не проследили этих людей до их дома и не заманили их в ловушку? Нет-нет! Простой вывод, какой можно сделать из этого, состоит в том, что мистер Эблуайт имеет какое-то особое отношение к «драгоценности», так же как и мистер Люкер, и что индусы не знали наверное, у кого именно из них была эта драгоценность, так что им больше ничего не оставалось, как обыскать того и другого. Так говорит общественное мнение, мисс Клак, и опровергнуть общественное мнение в данном случае не так-то легко!

Он произнес эти последние слова с такой самоуверенностью, что — признаюсь к стыду моему — я не могла устоять от желания заставить его зайти еще дальше, прежде чем поразить его истиной.

— Не берусь спорить с таким искусным юристом, — сказала я, — но справедливо ли будет, сэр, в отношении мистера Эблуайта пренебречь мнением знаменитого лондонского сыщика, который производил следствие? Сыщик Кафф не подозревает решительно никого, кроме мисс Вериндер.

— Вы хотите сказать мне, мисс Клак, что вы согласны с сыщиком?

— Я не осуждаю никого, сэр, и не выражаю никакого мнения.

— А я сделаю и то и другое, сударыня. Я считаю, что сыщик был совершенно не прав, и выражаю свое мнение, состоящее в том, что, если бы он знал характер Рэчел так, как знаю я, он подозревал бы в доме каждого, прежде чем стал подозревать ее. Я согласен, что она имеет свои недостатки — она скрытна, своевольна, странна, причудлива и совсем не похожа на других девушек ее лет, — но она чиста душой, великодушна и благородна даже сверх меры. Если б самые явные улики на свете указывали на одно и ничего, кроме честного слова Рэчел, не указывало бы на другое, я отдал бы предпочтение ее слову перед уликами, несмотря на то что я стряпчий! Это сильно сказано, мисс Клак, но я думаю то, что говорю.

— Не угодно ли вам пояснить значение ваших слов, мистер Брефф, так, чтобы

я была уверена, что понимаю вас? Предположите, что мисс Вериндер совершенно непонятно заинтересовалась тем, что случилось с мистером Эблуайтом и мистером Люкером. Предположите, что она задала самые странные вопросы об ужасной клевете на мистера Эблуайта и обнаружила самое непреодолимое волнение, когда узнала, в чем состоит эта клевета.

— Предполагайте, что хотите, мисс Клак, это не поколеблет моего доверия к мисс Вериндер ни на волос.

— Вы, значит, считаете, что на нее можно решительно положиться?

— Решительно.

— Так позвольте же мне сообщить вам, мистер Брефф, что мистер Годфри Эблуайт был в этом доме два часа назад и что его совершенная невиновность во всем, что касается исчезновения Лунного камня, была провозглашена самой мисс Вериндер в самых сильных выражениях, какие я когда-либо слышала от молодой девушки.

Я насладилась торжеством — боюсь, что это было торжество греховное, — видя, как совершенно подавлен и поражен моими простыми словами мистер Брефф. Он вскочил и молча вытаращил на меня глаза. Я невозмутимо осталась на своем месте и рассказала ему всю сцену именно так, как она произошла.

— Что вы теперь скажете о мистере Эблуайте? — спросила я с чрезвычайной кротостью по окончании рассказа.

— Если Рэчел засвидетельствовала его невиновность, мисс Клак, я без колебания скажу, что верю в его невиновность так же твердо, как верите вы. Меня, как и многих других, обманули внешние факты, и я заглажу это как и где могу, публично опровергая клевету, преследующую вашего друга, повсюду, где я ее услышу. А пока позвольте мне поздравить вас с тем мастерством, с каким вы открыли полный огонь вашей батареи в ту минуту, когда я менее всего этого ожидал. Вы преуспели бы в моей профессии, если бы родились мужчиной.

С этими словами он отвернулся от меня и стал раздраженно ходить взад и вперед по комнате. Я видела ясно, что новый свет, в котором я представила ему это событие, чрезвычайно удивил и встревожил его. Отдельные слова, срывавшиеся с его губ, по мере того как он все более и более погружался в свои мысли, объяснили мне, с какой ужасной точки зрения смотрел он до сих пор на тайну пропажи Лунного камня. Он не стеснялся подозревать милого мистера Годфри в гнусном похищении алмаза и приписывать поведение Рэчел великодушному желанию скрыть его преступление. По собственному свидетельству мисс Вериндер — авторитета неопровержимого, как вам известно, по мнению мистера Бреффа, — это объяснение теперь оказалось совершенно ошибочным. Недоумение, в которое впал этот высокий юридический авторитет, было так сильно, что он совершенно не в силах был скрыть его от меня.

— Вот так дело! — услышала я, как он пробормотал, остановившись в своей прогулке у окна и барабаня пальцами по стеклу. — Оно не поддается объяснению, нет ни малейшего намека на отгадку.

В его словах не заключалось ничего, требовавшего ответа с моей стороны, и все же я ответила ему.

— Простите, если я прерву ваши размышления, — сказала я ничего не подозревавшему мистеру Бреффу. — Но ведь можно же сделать одно предположение, до сих пор еще не приходившее вам в голову?

— Может быть, мисс Клак. Признаюсь, я такового не знаю.

— Прежде чем я имела счастье, сэр, убедить вас в невиновности мистера Эблуайта, вы упомянули как один из поводов подозревать его тот факт, что он был в доме во время пропажи алмаза. Позвольте мне напомнить вам, что мистер Фрэнклин Блэк был также в доме во время пропажи алмаза.

Старый грешник отошел от окна, сел на стул как раз против меня и пристально посмотрел на меня с жесткой и злобной улыбкой.

— Из вас вышел бы не такой хороший стряпчий, мисс Клак, как я предполагал, — заметил он задумчиво. — Вы не умеете остановиться вовремя.