Лунный князь. Беглец
Шрифт:
— Воды дам, не жалко, — равнодушно сказал он и ушел.
Вскоре старик вернулся с волокушей и оттащил меня к сторожке, пристроенной позади поминальни Единого. Осмотрев мои раны, махнул рукой: не жилец.
До вечера я лежал у дверей на ворохе соломы вместе с крупным лохматым псом в репьях, не побрезговавшим разделить с гостем свою подстилку.
Солнце прорывалось сквозь резные листья огромной кроны какого-то дерева, глаза слезились от яркого света, а от нагретых за день охряных досок сторожки отвратительно пахло горячей краской. Олифой, вспомнил. Надо же, название дерева забыл, а это — помню…
Я
Пес ворочался, репьи царапали мой израненный бок, но сил отодвинуться не было. Все они уходили на то, чтобы собрать из осколков мою жизнь. Ясно было одно: лишившие меня памяти не затронули то, что касалось Подлунья.
Я помнил до мелочей мою жизнь в Нертаиле, перемежавшуюся с походами — император с младенчества брал нас с братом на очередную войну. Легко вспомнился язык, а ведь, если в Линнерилле я говорил на другом языке, должен остаться акцент.
Смотритель изредка подходил, приносил воды. А поняв, что подобранный парень умирать не скоро соберется, вздохнул:
— Раз не помер, выживешь, стало быть. Когда ел-то последний раз?
Я промолчал, тщетно пытаясь вспомнить.
Старик накрошил немного хлеба в кружку с оставшейся на дне водой.
— Ешь. Много сразу нельзя.
Я съел, и тут же меня вырвало.
— Помрешь, стало быть, — пожал он плечами.
Под вечер он вынес бадью с водой, остриг мне спутанный колтун волос, помог помыться. Под корками оказалось не так и много ран, зато множество синяков всех оттенков от желтого к фиолетовому. Порезы на ребрах уже затянулись, оставив белые шрамы. Я же не человек, на мне все заживает куда лучше, чем даже на собаке.
В дом я вошел, опираясь на старика, но зато на своих ногах. Смотритель уложил меня на постель и напоил жиденькой похлебкой.
— Как зовут-то тебя, мертвяк? — угрюмо спросил он.
— Не помню.
Он кинул острый и очень умный взгляд из-под седых бровей.
— Ну, скажешь, как вспомнишь. А пока буду звать тебя Лостер. Внука моего так звали. Помер он. Сколько тебе лет?
На этот раз лгать не пришлось:
— Не знаю. А какой сейчас год?
— Пять тысяч тридцать второй от спасения мира.
Я ужаснулся. Мне семнадцать! Десять лет кто-то украл у моей памяти!
— Переодеться бы тебе надо, Лостер. Тут кое-какая одежонка имеется, от прежнего паттера осталась. Ветхая, да все лучше, чем твое рванье. Примерь, — смотритель открыл сундук в углу, вытащил штаны и рубаху. А пока я одевался, он подошел к полке с горшками и вытащил тряпичный сверток. Развернул. На тряпице блеснул узорный металл. — Твое, парень?
Я узнал мамино кольцо и жреческий нож с узорчатой рукоятью и узким лезвием, испещренным рунами. Наверняка старик вытащил их из моих лохмотьев. Глупо. Как все глупо!
— Не мое. Подобрал я это, — сказал я. И совсем не лгал.
Кольцо я поднял в святилище с горстки серебристого праха, оставшегося от матери, рассыпавшейся после того, как Ионт ударил ее этим ножом. Я вырвал его из груди брата, когда коронованный жрец, принеся и его в жертву, отвлекся. И не знаю, какая сила вошла в меня в тот миг, кто направил мою слабую мальчишескую руку, но она не дрогнула, полоснув императора по горлу. И я спасся. Бежал в древний Лабиринт Нертаиля, о котором ходили самые жуткие слухи.
И там Тьма укрыла и поглотила меня.
— Стало быть, подобрал… Кольцо императрицы Сеаны и ритуальный нож жреца Эйне, — глаза паттера под лохматыми бровями смешливо заблестели. Он показал на ком грязного рванья. — Твое счастье, что могильщики не поняли, из какой ткани сшита эта одежда. Я пытался сжечь ее, но она не горит. Ты побывал за Небесными Вратами, парень.
Я пожал плечами:
— Понятия не имею, что за одежда. Я бродяга. Попал в переплет, был избит. Очнулся, а тут такое…
Он сел на табурет у стола, грубо сколоченного из струганных досок.
— Вот ведь, Лостер. Я всю жизнь, почитай, думал, почему одни поднимаются выше других? Почему власть им дана над людьми, за какие такие заслуги? За душу, может быть, светлую или сердце чистое? А сегодня, глядя на тебя, понял: лгать они умеют в глаза, не дрогнув. Вот и вся хитрость.
Я не пошевелился и смотрел прямо. Разве я лгал?
Смотритель улыбнулся.
— Я ж тебя сразу признал, хоть и вырос ты и даже поседел чуток, — старик, протянув жилистую руку, коснулся моих волос. — А признал потому, что десять лет назад, когда императора Ионта и одного из принцев-близнецов хоронили, видел такое же лицо, только совсем мальчишеское. Говорили, зарезали их жрецы Эйне, да многие в столице не верили. Зачем, мол, это тем, кто кукловодом императора стал, а с его смертью власть потерял? А теперь, — старик кивнул на жреческий нож. — Теперь ясно, что так и было. Говорили еще, что второго принца похитили. А ты, значит, спасся, незнамо как. Так неужели ты думаешь, что кто-то из нас, слуг Единого, тебя выдаст?
Я срочно сменил тему.
— А кто сейчас император?
— Ардонской империи уже нет. Развалилась после смерти Ионта. Теперь это дюжина королевств и княжеств мелкого пошиба, как и было до Завоевателя. Самое крупное — королевство Нертаиль, по имени прежней имперской столицы. И сейчас как раз идет война Нертаиля с князем Энеарелли.
При упоминании этого имени сердце дрогнуло и едва не выскочило через горло. Мой дед жив! Я не смел и надеяться. Знал еще с детства, что Ионт, когда захватил замок князя Энеарелли, бросил его в каземат, а его дочь, княжна Сеана, стала военной добычей императора и моей матерью. Ионт любил похваляться нам с братом своими подвигами: учил наследников.
— Кто же ведет войска Нертаиля, благой паттер?
— Интересные вопросы для простого бродяги, — усмехнулся смотритель, намекая, что любопытство кошку сгубило, и я позорно вышел из роли. — Власть у нас взял герцог Стиган из старой аристократии. Через год его короновали, вот только мало кто из герцогов да князей признал его как короля. Междоусобица у нас. Князь Дорант Энеарелли завоевал уже весь юго-запад.
'Зачем это деду? — задумался я. — Не Гончары ли его подбивают?'
— И ведь мало нам войны, так еще и эпидемии лютуют, — говорил смотритель. — Вчера вот здешний смотритель помер, так я за него пока. Нельзя тебе тут оставаться, Лостер. Опасно. Найдут тебя Гончары и дарэйли. Их, кстати, много в войске князя Доранта.