Лунный князь. Легенда
Шрифт:
– Почему?
Старик пожал плечами:
– Не благостны они, и все тут. Крестами показаны те, где есть могилы Потерянных. Я рассудил: ежели нетленные останки не признаны святыми мощами, то это – ваши детища. Мощи, кстати, тоже отметил двойным крестом на всякий случай. Знаю я, как Гончары в старину любили подшутить над слугами Единого, да светлого хранителя нам подсунуть.
Сьент не удержался от смешка: у Гончаров до сих пор считалось особым шиком подкинуть храмовикам даже не светлого, а темного дарэйли в братья. Знал бы Кейен, скольких «демонов» храмы признали святыми за их «чудеса»! Беда в
Смотритель покосился на развеселившегося гостя с подозрением, протянул свиток, проворчав:
– Бесы вы, Сьент, как есть бесы! Вот я и думаю: кто теперь разберет, кому мы на самом деле молебны свершаем до сих пор. Ладно, ты мне лучше и не открывай, не смущай душу… На карте кружочками – Врата, значит. В жизнь не догадаешься, куда они теперь повернуты.
– Если не к Нертаилю, то к замку князей Энеарелли.
– Угадал, – разочарованно вздохнул старик. – Там стрелками червлеными показано, а поверх циферками – расстояние смещения. И нам это все очень не нравится.
Сьент развернул замызганный пергамент, удивленно вскинул брови:
– Так много Потерянных?
– Это я еще не все древние могильники да склепы объездил – невозможно это одному, все-то. А сколько еще помимо них разбросано по миру! И доверить никому не могу. И, да, помню еще твою давнюю просьбу. Ты больше не спрашивал, но я везде смотрел и это. Имя Памелы Паулери мне не встречалось.
– Да это уже неважно. Даже если у нее был ребенок, Ионт наверняка нашел его раньше нас, и устранил. Империю все равно уже не поднять, – уронив карту на колени и подперев ладонью подбородок, Гончар задумался. – Не понимаю, почему ваши Врата так же активно, как наши, среагировали на появление дарэйли смерти.
– Кого?
– Принца Райтегора.
– Это его сущность? Ты уверен?
Сьент не видел его улыбки: старик, отвернувшись, нарезал ломтики хлеба и сыра, заметив, что девушка заворочалась на топчане, а проснется она здоровой и голодной.
– Можно не сомневаться, Кейен. Исходя из всего, что я слышал о Райтэ и что видел своими глазами – именно эта запретная сущность. Кто еще может с такой легкостью брать жизнь Гончара и снимать «смертное заклятие» с рабов? Кто может одним глотком выпить сотни жизней, как в том селе, где он убил Авьела? Кроме того, я поднял записи древних. Оружие у дарэйли смерти выглядело именно так, как кривой меч принца, и крыло силы именно такое – перья мрака.
– Что, и очи огненные? У смерти-то? – хмыкнул смотритель. – Он на железного этого с перепугу полез, так я думал – расплавится несчастный демон от одного только взгляда.
– Огненные? Ничего особенного не заметил. У всех дарэйли глаза в темноте светятся. Еще один меч у него был, правда. Огненный…
Сьент задумался. Не мог он ошибиться, никак не мог. Сущность смерти он явственно ощутил.
Кейен понял его задумчивость по-своему, кивнул с улыбкой:
– Вот-вот, несуразности-то есть. А еще колечко видел я одно, какого не могло у него быть… – старик отложил нож и прямо посмотрел в глаза гостя, ставшие пронзительными, как острые льдинки. – Ты спрашивал о цене, друг. Верни себя, спаси свою душу
– И это ты называешь сущими пустяками? – криво усмехнулся Сьент. – О моей душе мы с тобой закончили разговор тридцать лет назад раз и навсегда. А вот какой интерес у слуг Единого к дарэйли смерти?
– Вы охраняете врата Линнерилла, мы – врата Эстаарха, и их указание однозначно. То, что происходит в Подлунном мире, они считают угрозой для себя.
– И что предлагает Всеблаженнейший Паттеран? Ты ведь от его имени сейчас говоришь, Кейен?
– От его. Паттеран подозревает, что Райтегор стал вассалом Линнерилла. Нужно вернуть его им, пока Эстаарх не счел его пребывание здесь нарушением договора Трех миров. Ты же наверняка понял, что принца обучали магии лунных.
– Еще бы. Всеблаженнейший думает, что археты могут придраться?
– Этот клятый договор миров дает Эстаарху формальный повод считать Райтегора магом линнери, раз он применяет их магию, и придти с разборками. Сам-то Линнерилл, разумеется, откажется от любой связи с мальчонкой и тоже прорвется. И эту бойню нам уже не остановить, как в древности, даже если мы сумеем объединить наши молитвы, что невозможно. Нет уже у людей таких сил. Высшие сотрут наш мир.
Сьент оценил сказанное в полной мере.
Они живы, пока нейтральны, пока равно ублажают обе стороны. Гончары – своими жертвоприношениями, храмовики – своими. Нет уже магов прошлого, некому защитить, не на что надеяться, когда твой мир – всего лишь буфер между двумя другими, неизмеримо большими и сильными, смертная граница между двумя бессмертными.
Всего лишь граница, а не полноценный мир.
Но, дьявол подери этого мальчишку и его свихнувшегося создателя Ионта, как засунуть беглеца обратно в Линнерилл?
– Я полагал, Кейен, что интрига линнери куда тоньше, и они воспользовались земным родством Райтэ с родом Энеарелли. Думал, что его задача подменить договор Трех миров, но провокация, как вижу, создавалась сразу по нескольким направлениям.
Смотритель, запихнув фолианты в ларь, закрыл крышку, сел, облокотившись о стол.
– Подменить договор? – переспросил он. – Да, это в духе лунных тварей и тоже может спровоцировать Эстаарх. Ты предупредил Доранта, чтобы пока не открывал мальчишке подлинник?
– Да, но старый князь ничего не обещал, а теперь Райтегор – правящий князь Энеарелли и, следовательно, хранитель договора. Но я взял с принца такую клятву, что магией линнери он пользоваться здесь не сможет без моего разрешения, а подмену не совершить без заклинаний Лунного мира. Мне казалось, я все предусмотрел.
– Кроме того, что ради утоления собственного любопытства и тщеславия ты будешь десять лет искушать судьбу.
Сьент спрятал смущение за глотком настоя из чаши.
– Согласен, риск неоправданный, – сказал он, решив, что так и не вычислил всех соглядатаев от храмовиков в Сферикале. – Передай Всеблаженнейшему, я последую его совету. Запру принца в Лабиринте Нертаиля, а дорогу к Вратам он найдет сам, ему деваться некуда будет.
– Подожди пока, – смягчился старец. – Я передал тебе официальное мнение всего паттерства. А как друг скажу тебе, что принца еще рано возвращать. По крайней мере, не в Линнерилл.