Лунный парк
Шрифт:
По словам Робби, когда он включил свет, Терби сидел без движения. Потом игрушка резко повернулась к нему – крылья расправлены, пасть раскрыта, – а когда Робби заговорил, снова сосредоточилась на мне.
Я вскрикнул и, вскочив, сбил нечисть с груди.
Терби упал на пол и быстренько забрался под кровать.
Тяжело дыша, я бешено отряхивал свой разорванный халат.
Если не считать звуков, исходивших от меня, в доме было совершенно тихо.
Но тут я тоже услышал. Хлипанье.
– Пап?
Ответом
Мы с Робби стояли, вглядываясь в дверной проем спальни, освещенный тусклым мерцанием коридорных ламп, когда в коридоре показалась тень около метра высотой; нечто неуклюже волочилось по стеночке в нашу сторону, и чем ближе оно продвигалось, тем больше хлипанье походило на шипение.
– Виктор? – спросил я, не веря сам себе. – Это Виктор, Робби. Это всего лишь Виктор.
– Это не Виктор, пап.
Тогда, по словам Робби, я сказал:
– Что ж это тогда за чертовщина?
Нечто притормозило, словно задумавшись.
В 2:30 вырубилось электричество.
Весь дом погрузился во мрак.
Я потянулся к выключателю – без толку. Меня пошатывало.
– У мамы в тумбочке фонарик, – быстро сказал Робби.
– Стой спокойно. Не двигайся. – Я постарался произнести это спокойным голосом.
Прыгнув на кровать, я дотянулся до тумбочки. Открыл ящик. Нащупал фонарь. Вытащил его и тут же включил, направив луч на пол, надеясь высветить Терби.
– Пойдем-ка отсюда, – сказал я.
Робби пошел за мной, я же шарил фонариком по коридору в поисках затаившегося там нечто. (Однако делал я это непреднамеренно – так как за те секунды, пока искал фонарик в темной комнате, уже успел позабыть, что нечто поджидает нас в коридоре.) Тут-то мы его и засветили.
Робби так и не смог сказать с уверенностью, что именно он увидел в свете фонаря. Он «прятался» за мной, зажмурившись, а штука эта выскочила из луча, словно свет ее раздражал – как будто тьма была единственно возможной средой, где она чувствовала себя уверенно.
Водка обостряла восприятие.
– Виктор? – снова прошептал я, пытаясь убедить себя, чувствуя, как дрожит Робби. – Все в порядке, Робби. Это собака.
Стоило мне это сказать – и мы оба услышали, как Виктор лает на улице.
По словам Робби, тут он расплакался, убедившись, что в коридоре совсем не собака.
Я же настаивал.
– Виктор, ко мне. Иди сюда, Вик. – Эдакое алкоголическое допущение.
По словам Робби, после этого он услышал, как я пробурчал:
– Хуй там было.
Тварь была с метр ростом и покрыта длинной черной, со светлыми прожилками, шерстью, скрывавшей конечности. Когда луч света выхватил ее из тьмы, нечто снова зашипело и спешно поковыляло на другую сторону коридора. Но с каждым движением оно продвигалось в нашу сторону.
Когда луч поймал ее снова, тварь замерла. Понять, откуда
По словам Робби, я запричитал:
– О черт, черт, черт побери.
Тварь повернулась ко мне, и теперь уже с вызовом. Она была мне по пояс и представляла собой бесформенную кучу. В покрывавшей ее шерсти запутались хворостинки, опавшие листья и перья. Морда отсутствовала. Над верхней частью кружила туча мошек, метнувшаяся за ней, когда тварь прильнула к стене. Луч замер на ней.
Промеж шерсти обозначилась красная окружность, блеснули зубы.
Скалится, тварь, понял я с тошнотворной, мгновенно протрезвившей меня ясностью; предупреждает.
Тут она двинула на нас вслепую.
Я замер на месте. Робби держался за меня, обхватив за талию. Его трясло.
Я не спускал с нее фонарика и, когда тварь приблизилась, ощутил сырой, гнилостный запах мертвечины.
С открытой пастью нечто ковыляло прямо к нам.
Чтобы увернуться, мы вжались в стену.
Тварь прошаркала мимо. (Поскольку зрение у нее отсутствовало и ориентировалась она по запаху – я уже знал это.) Я резко обернулся. Робби бешено вцепился в меня. Я стал пятиться подальше от твари.
Она снова затряслась.
Хуже всего, что я заметил большой глаз, криво расположенный на макушке и бессмысленно болтающийся в неглубокой округлой впадине.
Робби:
– Пап, что это что это что это?
Тварь остановилась в проеме спальни – мы поменялись местами – и снова начала хлипать.
Я изо всех сил старался не паниковать, но дышал слишком часто, и рука, сжимавшая фонарь, тряслась так сильно, что ее пришлось придерживать второй, направляя луч на тварь.
Наконец я ее высветил.
Тварь не двигалась. Но что-то пульсировало внутри ее. Она открыла пасть, уже покрытую пеной, и снова двинула на нас.
Уворачиваясь, я выронил фонарь, отчего Робби охватила паника, он закричал.
Я поднял фонарь и направил луч на тварь, которая остановилась, явно сбитая с толку.
Виктор на улице уже бился в истерике.
Тварь возобновила преследование.
Тут я снова выронил фонарь. Лампочка разбилась, и мы погрузились во тьму. Тварь все приближалась.
Я схватил вспотевшую ручку Робби, побежал к его комнате и открыл дверь.
Оступившись, я ввалился в комнату, ударился лицом об пол и раскроил губу.
Робби захлопнул дверь, щелкнул замок.
Я встал, пошатываясь в темноте, и вытер кровь со рта.
Когда Робби прильнул ко мне со страху, я вскрикнул как ошпаренный.
Я прислушался. В комнате было так темно, что нам оставалось только сосредоточиться на скрежете.
Вдруг скрежет стих. Робби ослабил объятия. Я выдохнул.
Однако расслабляться было некогда – послышался треск. Тварь билась в дверь.