Лунный свет
Шрифт:
– Нет, Обри, – хрипло пробормотал Остин в ее волосы, крепко удерживая ее одной рукой, когда доводил до возбуждения другой. – Я не причинил вам вреда.
Она обмякла в его руках, дрожь стала чаще, и Остин улыбнулся про себя. Страсть легко вспыхнет в ней, когда придет срок.
Прежде чем выпустить ее из объятий, он запахнул ее сорочку и запечатлел на волосах нежный поцелуй.
– Я хотел бы уложить вас в постель, любовь моя, но боюсь, что прыгну туда следом за вами. Закройте глаза, и я уйду.
Она услышала, как закрылась дверь и постояла еще мгновение неподвижно. По щеке прокатилась
– Так вот что означает быть любимой.
Глава девятнадцатая
Конечно, она ему этого не сказала. Обри смотрела из окна спальни, как Остин шел к конюшням с несколькими мужчинами, нанятыми утром. Он чувствовал себя как дома и без сюртука на заднем дворе, и во фраке за обедом у герцогов. Он был мужчиной большого ума, с большими запросами, с разнообразными интересами, что делало его все более притягательным. Она не могла понять, что он мог найти в такой школьнице, как она, за исключением того, что ему сейчас не с кем разделить постель. Сказать ему, что она влюбилась в него, означало напугать до такой степени, что он тут же отправит ее домой для ее же блага.
Отвернувшись от окна, Обри решительно сжала губы. Остин воспринимает ее как обратный билет к богатству и как спасение для своего зятя, но она заставит его прозреть и увидеть, что у нее есть и другие достоинства. Она сможет стать его женой, она знала, что сможет, если он даст ей хоть малейшую возможность. Эта мысль подтолкнула ее к действиям. Свой дом и дети сами по себе были достаточной наградой за отказ от свободы, которую бы она получила в свой день рождения, но иметь такого мужа, как Остин, было бы для нее почти недостижимой целью. Сейчас она поняла, что жить без него – значило жить вполсилы, и каждое действие должно быть направлено на то, чтобы завоевать его сердце.
Прежде чем наступил вечер, она поняла, что задала себе нелегкую задачу. Остин исчез на целый день точно так, как и тогда, когда возился со своим кораблем. Джейми кипятил воду на импровизированном очаге, чтобы увлажнить воздух в комнате Майкла, на запущенном огороде копались незнакомые люди, а внизу, у лестницы, появилась новая служанка, ожидавшая приказаний – все это, несомненно, по велению Остина. Но самого мужа Обри не увидела до позднего вечера.
Когда он, наконец, вернулся и принялся ужинать холодным мясом, то с интересом выслушал от Обри хорошие известия о выздоровлении Майкла, но не сделал ни малейшей попытки повторить вчерашние любовные игры. Когда Обри дала понять, что собирается уходить, и с надеждой посмотрела на него, он только поцеловал ее в лоб и сказал, что еще поработает над своими записями.
Он с болью в сердце смотрел, как она поднимается по лестнице. Она была так молода и впечатлительна, что он поступит нехорошо, если будет играть на ее страстях, как делал до сих пор. Она хотела большего, чем он дал ей прошлой ночью, но у него не было сил, чтобы сейчас удержать себя в руках. Ее улыбка и счастливая болтовня облегчали гнет, который снова, словно черная туча, начал подавлять его, но Остин знал, что если он сейчас поднимется вслед за ней по лестнице, она больше не спустится с нее девушкой. Он не мог рисковать, навсегда лишив ее счастья.
Вместо этого
Дни протекали за днями, и август почти подошел к концу, прежде чем Обри заметила их ход. Она ехала в деревню с Анной и Марией, чтобы купить ткань на сорочку для своего быстро поправляющегося пациента, когда осознала, что пшеничные поля уже пожелтели. Скоро поспеет урожай, а затем наступит октябрь. Лето почти прошло, а она не стала ближе к поставленной цели.
Анна с любопытством посмотрела на выражение ее лица.
– Вы что-то увидели в поле? – спросила она, обшаривая желтеющие нивы более зоркими, чем у Обри, глазами.
– Только то, что проходит жизнь, – беззвучно прошептала Обри. Вслух она скрыла съедавшие ее сомнения за банальностями. – Лето почти прошло. Скоро я вернусь в Лондон. Возможно, и вы поедете со мной.
Ни одна из спутниц, возбужденных сделанным ею предложением, не заметила пустоты в голосе графини. Увидеть Лондон было мечтой всей их жизни. Увидеть Лондон в обществе аристократки было мечтой, превосходящей их воображение.
Анна приложила все свои силы, чтобы не потерять голову.
– Хитмонт вряд ли вас отпустит, да и ваш отец наверняка не одобрит наше общество. Мы расстаемся с вами. Вы будете приезжать на праздники?
Обри пришпорила коня и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.
– У меня еще нет никаких планов, но вам стоит начать обрабатывать своего отца. Лондон скучен без компании друзей.
Как легко словами возбудить надежду, хотя никакой надежды нет. Пока Анна и Мари радостно обсуждали, каким образом лучше уговорить отца, Обри с горечью размышляла, что на самом деле это очень легко. Весть о расторжении ее брака почти наверняка привлечет к ней симпатию прижимистого Сотби.
В деревне, купив в лавке ткань, они встретили Джеффри, который галантно предложил угостить их чаем, если они окажут ему честь своим присутствием. Когда он понял, о чем так оживленно беседуют девчонки Сотби, он искоса посмотрел на Обри.
Она не казалась обрадованной возможностью возвращения в Лондон, и он призадумался над своим открытием. Обри целое лето не давала ему возможности ни для чего, кроме легкого флирта. Она не проявляла ни малейшего интереса к своему ухажеру, как и предсказывал Гарри. В конце концов, его кузен не может жениться на обеих девушках сразу. Не было причин, по которым они не могли бы полюбовно поделить с ним состояние Сотби.
Но подавленность Обри была столь необычна, что он не смог удержаться, чтобы не пересмотреть положение дел. Несмотря на бурную деятельность в аббатстве, он знал от Гарри, что Хитмонт погряз в долгах. Возможно, парочка не пользовалась расположением герцога. И если ей надоело жить в свинарнике, то у него появился шанс.