Лунный вариант
Шрифт:
Узнав в подъехавшей машине за рулем конструктора, часовой на проходной нажал на кнопку, и бесшумно раздвинулись половинки тяжелых железных ворот с влитыми в них пятиконечными звездами. Станислав Леонидович переключил скорость, машина плавно въехала на территорию завода. У большого, остекленного сверху корпуса, чем-то похожего на гигантский самолетный ангар, конструктор затормозил, и они оба вышли из машины. К ним подошел человек средних лет с непокрытой светловолосой головой, облаченный в легкий черный комбинезон.
— Все готово, Станислав Леонидович, — сказал он вместо приветствия.
Конструктор обернулся к Горелову:
— Прошу любить и жаловать, Алексей Павлович. Это и есть инженер Михаил Гурьевич Зотов, о котором вам говорил. А теперь к делу, дорогие друзья, к делу без дальних слов. С конструкцией «Зари» Алексей Павлович уже знаком. Но сегодня мы рушим в прах все каноны методики и без всякой профилактики сажаем Горелова на очередной ознакомительный тренаж. Я только вас попрошу, Михаил Гурьевич, затратить часочка три — четыре на комментарии. В особенности остановитесь на тех усовершенствованиях пилотской кабины, которые Горелову неизвестны. А потом — сразу тренаж с полной нагрузкой. Это ничего, что он у нас с дороги. Космонавт, готовящийся стартовать к Луне, должен стыдиться усталости, если она даже и появилась.
— Да откуда вы это взяли? — обиделся Алексей.
Станислав Леонидович прищурился:
— А что? Нет? Тогда вперед!
С бьющимся сердцем перешагнул Алексей порог небольшой калиточки, через которую в заводской ангар проникали немногие. Последний, ему еще незнакомый вариант «Зари» был принят Главной экспертной комиссией всего несколько дней назад. Издали корабль ничем не поразил Алексея: белый, чуть сплюснутый вверху шар, с открытой настежь тяжелой боковой дверью, к которой была приставлена стремянка.
Он проходил тренажи и на кораблях системы «Восток», видел и первый «Восход». И чем глубже изучал он их конструкции, тем все отчетливей становилась мысль, что все-таки первые космические аппараты не открывали перед летчиками широких возможностей для пилотажа. Тщательно их изучив, он мечтал об иных кораблях, таких, что позволили бы самостоятельно менять высоты орбит, маневрировать в космосе с той свободой, какая позволительна для реактивного истребителя. Он прекрасно знал, что до этого еще далеко. Потом появился первый вариант «Зари» и он убедился, что это близко. А сейчас перед ним тот самый корабль, на котором ему предстоит в скором времени совершить облет Луны. И Алексей с напряженным вниманием рассматривал сейчас этот белый, сплюснутый вверху шар. Звенящий твердый металл, из которого была отлита кабина «Зари», слепил глаза, невольно будил представления о больших скоростях и высотах,
— Любуетесь, Алексей Павлович? — доброжелательно спросил Зотов, перехвативший взгляд космонавта.
— Любуюсь? — пылко переспросил Горелов. — Да нет, слово «любуюсь» едва ли способно вместить все чувства, вызванные одним видом «Зари».
— Да-а, — протянул, соглашаясь, Зотов, — а когда эта кабина будет соединена с ракетой-носителем, она во много крат внушительнее будет выглядеть.
— То есть на пусковой вышке?
— Считайте, что так. — Зотов весело посмотрел на него. — Ну это еще впереди, Алексей Павлович. А пока что мы с вами проведем наземное, так сказать, ознакомление с последним вариантом космического корабля, допущенного к такому весьма ответственному путешествию, как облет нашей ночной богини. Фантастично выглядит корабль, не правда ли?
— Да, если бы воскрес старик Жюль-Верн, он бы немало подивился.
— Оставим старика в покое, — улыбнулся Зотов, — вернемся в двадцатый век. Я хочу предварительно рассказать вам о некоторых усовершенствованиях данного экземпляра…
— Я вижу, что вы уже нашли общий язык, — улыбнулся Станислав Леонидович. — Это дает мне право откланяться и оставить Алексея Павловича на ваше попечение, Михаил Гурьевич. Желаю успеха. Через три дня вас примет Тимофей Тимофеевич. А потом будем продолжать детальное изучение всех систем.
Конструктор ушел. Зашумел мотор, и длинная черная машина скользнула в сторону административного корпуса.
Зотов молчаливым жестом пригласил Горелова следовать за ним. Алексей приблизился к люку кабины пилота. От цементного пола шел жар. В узком овальном проеме входного люка Горелов увидел горизонтально поставленное кресло и спадавшие на пол лямки привязных ремней.
— Вы сейчас без скафандра войдете, — предложил инженер. — Проведем первое обзорное знакомство, а после обеда вас по всем правилам облачим в космическую робу и начнем тренаж.
Горелов положил ладони на поручни низкого кресла, чуть-чуть подтянулся, ощущая на мускулистых руках вес собственного тела, и очутился на месте пилота. В кабине было еще жарче, чем в ангаре. Зотов вошел за ним следом и захлопнул герметический люк.
— Мягко выражаясь, здесь дьявольская жара? — осведомился он.
— Я бы предпочел выразиться пожестче, — буркнул Горелов. — Эта парилка куда хуже термокамеры. Со всех сторон разогревшийся металл, и никакой тебе пощады.
— Можно вашему горю помочь, — протяжно сказал инженер. — Станислав Леонидович позаботился. Нажмите на левой панели кнопку вентилятора.
Холодный ветерок потоком хлынул в кабину, взъерошил Горелову курчавые волосы, проник за шиворот. Минуты через две стало даже холодно. Пришлось вентилятор выключить, потому что термометр показывал всего двенадцать градусов тепла. Горелов с жадным любопытством осматривал кабину «Зари». Многое было знакомым, напоминавшим уже изученную им схему, но многое поражало своей новизной. Система пилотажного управления была на «Заре» куда проще и удобнее. Желтые пластмассовые ручки казались воздушными. Он перевел взгляд на переднюю приборную доску, увидел на ней три прорезанных круга. В одном — прибор, именовавшийся на всех предыдущих, космических кораблях коротким и ясным словом: взор. Летит корабль, и на этом приборе летчик-космонавт со всеми подробностями видит, как проектируется внизу Земля с горными хребтами, морями и реками, белыми ледяными скалами Арктики, огнями больших городов. Определением своего истинного нахождения по этому прибору Алексей много занимался на предыдущих тренировках. Знал он прекрасно и второй прибор — глобус, вмонтированный в другое отверстие. Где бы ни находился корабль во время орбитального полета, тонкое перекрестие всегда указывало точку истинного местонахождения, и от нее можно было заранее рассчитать, где очутится корабль через двадцать, тридцать, сорок минут. А вот третий прибор не был ему знаком совершенно. В таком же углублении виднелась на панели выпуклость еще одного глобуса. В отличие от первого, разрисованного светло-голубыми, зелеными и коричневыми тонами, был он черно-синим. Лишь кое-где выделялись более светлые овалы, спирали и кружочки. И Алексей почувствовал всю волнующую торжественность первого знакомства. Это был глобус, по которому ему предстояло пройти в космосе огромное, еще ни одним человеком не вспаханное пространство, контрольный глобус Луны.
Далеко от родной Земли, на расстоянии почти четыреста тысяч километров, «Заря» встанет на окололунную, или, как ее именовали в ученом мире, селеноцентрическую, орбиту и заговорит оттуда с Землей его, Алешки Горелова, голосом. Это будет! А пока макет пилотской кабины спокойно стоит в цехе и глядит молчаливо ему в глаза рядами белых, черных и красных кнопок, стрелками приборов, перекрестиями, под которыми замерли изображения Земли и Луны.
— Эта наша кабина — тренажер, — прогудел за его спиной голос инженера Зотова. — Другая точно такая же кабина на днях ушла с космодрома к Луне. В пилотском ее кресле манекен, по весу и габаритам точно такой же, как вы. Ему даже нос ухитрились придумать вздернутый, Алексей Павлович.