Лунный ветер
Шрифт:
Впрочем, наверное, я могла понять причину этого странного несоответствия.
Мисс Туэ была баньши. Ими становились мертворожденные девочки, одна из тысячи. Когда восходила первая луна после неудавшихся родов, уже остывший младенец вдруг мог шевельнуться и ожить, переродившись баньши, вестницей смерти. Эти девочки росли, как все обычные дети, но кожа их приобретала голубой или зеленоватый оттенок, цвет волос варьировался от василькового до снежной белизны, уши заострялись, как у всех фейри, а пальцы неестественно вытягивались. Баньши были неким переходным звеном между людьми и призраками: будучи материальными, с тёплой кожей и бьющимся сердцем, они умели парить над землёй и быть невесомыми… и обретали пугающий дар — по линиям руки читать срок, отпущенный живым, а у
Кожа мисс Туэ отливала тоном бледных лепестков незабудок, локоны — аквамарина, кисти тонких изящных рук отдалённо напоминали пауков. Она казалась немногим старше меня, но взгляд серых глаз, в которых таял пепел погребальных костров, был очень взрослым. Должно быть, мисс Туэ родилась в знатной и респектабельной семье — в чертах её лица читалась благородная красота аристократки. Чаще всего родители отказывались от маленьких баньши, обрекая их на участь безродных сирот… но её родные, видимо, не отказались. Да только, похоже, не выдержав предубеждения и страха окружающих перед фейри, а особенно перед теми, в чьей власти видеть чужую смерть, девушка предпочла сбежать из дому с циркачами, не чуравшимися «уродов» вроде неё.
Не забыв прихватить пошитые для неё наряды.
Окинув меня с головы до ног оценивающим взглядом, баньши, затянувшись, отняла трубку ото рта. Выпустила струю сладкого ароматного дыма и мундштуком указала мне на табурет по другую сторону стола, напротив себя.
— Присаживайтесь, — приятным грудным голосом велела она.
Я села, глядя, как баньши, сделав последнюю затяжку, откладывает трубку на скатерть.
— А плата? — спросила я.
— Плата после. Столько, сколько сочтёте нужным, и лишь если останетесь довольны результатом. Не одни благородные леди пекутся о своей репутации. — Мисс Туэ положила ладонь на стол, внутренней стороной кверху. Сама ладонь была не больше моей, но вот пальцы — раза в полтора длиннее положенного. — Рука. Всегда начинаю с неё.
— Не уверена, что хочу знать, сколько мне осталось жить.
Её серые губы исказила тонкая, ускользающая усмешка.
— Нам запрещено открывать смертным планы Владычицы Предопределённости. Та баньши, что сделает это, потеряет дар и вскоре уйдёт за грань. Я не скажу вам срока, отпущенного вам, но мне подвластно видеть куда больше этого.
После секундного колебания я всё же вытянула руку, положив её на стол так, чтобы моя ладонь легла поверх ладони баньши, сухой и тёплой. Мисс Туэ налегла грудью на стол, склонившись вперёд, с интересом всматриваясь в глубокие линии, испещрявшие мою кожу.
— Что сперва? — последовал вопрос. — Жизнь или любовь?
— Любовь, — облизнув губы, тихо проговорила я.
Она снова усмехнулась, с лёгким снисхождением. Сощурилась.
Широкие рукава её платья доставали только до локтя, и потому мне было отлично видно, как на руке баньши медленно проявляются тонкие линии, сияющие нежной сиренью. Будто впечатанные в голубую кожу, они складывались в узорчатую филигрань, обвивая руку затейливой вязью — от кончиков длинных пальцев до предплечья; сиреневый свет пробивался даже сквозь ткань.
Магическая печать.
Так она ещё и колдунья…
— Любопытно, — проговорила мисс Туэ. Отпустив мою ладонь, потянулась за трубкой; откинувшись на спинку стула, с задумчивой насмешкой поглядела на меня. Сияющие линии на её коже мигом погасли, исчезнув, будто их и не было. — Знаете, почему я люблю свою работу?
— Откуда бы мне знать? — настороженно откликнулась я.
— Истории. Вы ведь любите читать, верно? — затянувшись, мисс Туэ выпустила тонко очерченными губами струйку дыма, не сводя с меня взгляда прозрачных пепельных глаз. — Книги хороши, но реальные человеческие жизни — вот самые интересные истории, что способен создать наш мир. Хотя жизнь иных людей неприлично банальна и скучна… но ваша история получается весьма любопытной. Вне зависимости от того, какой выбор вы в итоге сделаете.
Я молчала, растерянно и внимательно слушая.
Баньши отвела глаза, посмотрев на шёлковую стену.
— Юные девушки любят принцев. И принц должен быть молод, отважен и хорош собой. Но ореол тайн, венец злодея на челе, которому недолго осталось до момента, когда кудри над ним начнут седеть… это способно привлечь девушку к кому-то, кто не слишком похож на принца. — Она говорила вполголоса, устремив взгляд вдаль, словно забыв, что я по-прежнему сижу рядом. — Мечты юных особ — тоже о юных, и грёзы их пока — не то о любви, не то просто о сказке. Они слишком молоды, они ещё сами не способны понять, чего хотят. А принцы… пока девушки хотят невинных поцелуев, принцы уже жаждут куда большего. Жаждут нестерпимо, а сдержанность — откуда бы ей взяться у них? И кровь кипит и бьёт в голову, и мысли туманятся, уступая место желанию. Желание велико, а вот опыта и терпения, чтобы подарить той, кого желаешь, то, что ей нужно, — нет. — Мундштук трубки застыл в уголке её рта, и, говоря, баньши жевала его краешком губ. — Но порой зрелый мужчина может дать девушке то, что ей необходимо. Трепетность. Нежность. Бережность. Красоту всего, что между ними происходит. Он уже мудр и терпелив, он умеет держать свои страсти в узде, его желание не испугает её и не отвратит. Да только ты для неё — старик, тот, кто мог бы стать ей отцом или другом её отца, а тут не до любви. Вот тогда твоим помощником и станет тёмная тайна. Помани её этой тайной, поиграй с ней в игру… маленькие девочки любят игры, любят тайны, красивые мечты и страшные сказки, и тьма подчас влечёт их, глупеньких, куда сильнее света. — Она усмехнулась. — Всё это — лабиринт. Но чтобы пройти его, нужно быть опытной и искушённой. А ему не нужна искушённость: ему нужна невинность, и смелость с дерзостью, и чистота, веру в которую он почти потерял…
Я медленно, с шумом вдохнула. Потрясённая, сбитая с толку тем, что она говорит, — и тем, что она действительно знала, о чём говорит.
Наверное, этот вдох напомнил баньши о моём существовании. Во всяком случае, она наконец затянулась, выдохнув дым в сторону, и снова повернулась ко мне.
— Меньше доверяйте своей голове, мисс. И голове, и глазам. Вы видите не то, что есть на самом деле, а то, что хотите видеть, но ваши фантазии и сомнения не доведут до добра. Это невероятная удача — встретить того, с кем ты можешь быть действительно счастлив. Того, кто послан тебе самой судьбой. Уникальный шанс, стечение тысячи обстоятельств, которое встречается до обидного редко. И если вы упустите этот шанс, будете жалеть всю оставшуюся жизнь. — Снова отложив трубку, она подалась мне навстречу. — Будьте смелой. Не бойтесь переступить через то, что вам и так не страшно потерять. И больше думайте о себе. Быть эгоистом порой полезно — не только для самого эгоиста. Могу сказать одно: выберите того, кого вам так хочется выбрать, и вам откроется путь к счастью, о котором многие могут только мечтать… и вам, и тому, кто любит вас не меньше, чем вы его.
Под её пристальным взглядом я только и смогла, что кивнуть.
Чувствуя, как эхо её слов, звучащее в моей голове, растворяет всю мою нервозность, вместо неё разливая в груди медовое тепло странного ликования.
Я права. И была права, доверяя Гэбриэлу. Что бы ни таило его прошлое — он никогда мне не навредит.
И он любит меня.
Любит, любит!..
Судя по улыбке баньши, перемена в моём настроении от неё не укрылась.
— Теперь жизнь, — сказала она.
Я уже без колебаний вложила свою ладонь в её пальцы. Наши соединённые руки, искажаясь, отразились в шаре, стоявшем на подставке рядом с картами Таро; сияние магической печати, вновь вспыхнувшей на голубой коже, мерцало в хрустале отражённой сиренью.
Пару мгновений баньши всматривалась в мою ладонь.
Затем я ощутила, как её пальцы дрогнули, — и, подняв недоумённый взгляд на лицо предсказательницы, поняла, что мисс Туэ помрачнела.
Сердце упало ещё прежде, чем она резким движением отдёрнула руку. Схватилась за трубку, явно ища в дыме успокоение. Не говоря ни слова, я ждала, пока она сделает несколько затяжек, зная, что я услышу ответы лишь тогда, когда баньши окажется к ним готова. Чувствуя, как от тепла, захлестнувшего меня только что, не остаётся и следа.