Луны волшебное сияние
Шрифт:
Она попыталась вырвать руку, но его пальцы только сильнее сжались.
— Ну, уж нет, — сказал он. — Теперь-то не убежите. Я хочу получить ответ на свой вопрос.
— Какой вопрос?
— Почему вы вдруг обдали меня холодом?
Она заколебалась, не рассказать ли правду, но потом решила — не стоит. Узнай он причину гнева, вполне может сообразить, отчего это ее так задело. И незачем ему знать правду. Незачем знать, что она его любит. Вот оно! Наконец-то, она откровенно призналась себе в том, что подсознательно почувствовала уже с самой первой встречи. Она любит его. И от охватившей
— Так как, Джейн, — произнес он прямо в ухо. — Вы ведь не ответили на мой вопрос.
— Так нечего… нечего отвечать. Вы меня просто неправильно поняли. Я хотела сказать… ну, объяснить, что вовсе не обязательно и дальше быть со мною таким добрым и любезным.
— Но мне самому нравится быть с вами и добрым, и любезным, хотите вы того или нет.
Она молчала, продолжая смотреть на темное море, на посеребренные луной гребешки волн. Стефен пошевелился за спиной, и вдруг вместо нежного касания легкого ветерка на ее плечи обрушились сильные, тяжелые руки. Впились в нежную кожу, потом, скользнув вниз, стиснули груди. Она задрожала и, пытаясь вырваться, повернулась к нему лицом. И не узнала: глаза превратились в узкие щелочки, запавшие щеки придавали его лицу демонический вид, а рот… Рассмотреть рот она уже не успела, а просто ощутила на своих губах. Ни отвернуться, ни вырваться… Ею овладели чувства, совершенно незнакомые, — страх, экстаз и всепоглощающее желание слиться, раствориться…
Он целовал ее снова и снова, пока все ощущения не возопили в ней, что еще чуть-чуть — и будет поздно. Изо всех последних сил Джейн рванулась, и он отпустил ее так резко, что пришлось прижаться к перилам.
— Прошу прощения, — охрипшим голосом произнес Стефен. — Не следовало этого делать, все — море, теплоход. Я же говорил, что он рушит всякие преграды и запреты, верно?
И, не сказав больше ни слова, повернулся и широкими шагами пошел по палубе и пропал на одном из трапов, оставив Джейн наедине с тенями, морем и несущимися в бешеной скачке мыслями.
Глава шестая
Поутру Джейн сочла свое вчерашнее поведение совершенно необъяснимым. При свете солнца все страхи показались нелепыми, и она разозлилась на себя за то, что не передала Стефену слов Клер. Опасения же, будто он догадается о ее чувствах, были, скорее всего, надуманными и потому беспочвенными. И в самом деле, он скорее уж заподозрит что-то, если она и дальше будет вести себя так же по-детски. Единственно правильное решение — притвориться искушенной, дать понять, будто ее вовсе не интересует, почему ему вздумалось приглашать ее в Канны.
Покончив с завтраком, Джейн вышла на палубу и, не обращая внимания на суету около бассейна, устроилась в шезлонге с подветренной стороны маленькой шлюпки, закрепленной на шлюпбалках прямо над головой, — идеальное место, защищавшее и от ветра, и от солнца.
Едва она раскрыла журнал и принялась читать, как на страницу упала чья-то тень, и рядом уселся на корточки Колин.
— А я-то расстарался и занял вам место у бассейна, — укоризненно произнес он. — Как не стыдно прятаться!
Джейн рассмеялась.
— Да если б я хотела спрятаться, то, поверьте, нашла бы куда более подходящее место. Просто сегодня что-то не хочется сидеть на палящем солнце.
От его откровенно восхищенного взгляда, она, в своем крохотном розовом бикини, залилась краской смущения.
— Краснея, вы становитесь похожи на клубничку, — усмехнулся Колин и наклонился поближе. — И мне очень нравится эта белая подвязочка на ваших волосах.
В смехе растворилась некоторая неловкость.
— Это не подвязочка, Колин, а головная повязка. Когда я смазываю лицо маслом для загара, она удерживает волосы, чтобы они не пачкались.
— Вам не нужно никакое масло, вы и так уже прелестного золотистого цвета. Для блондинки — очень необычный загар.
— Что за комплименты, Колин! Теперь-то мне понятно, откуда у вас такая репутация.
— Надеюсь, вы не верите ни единому слову, напечатанному обо мне в газетах. Я уже остепенился.
— Но еще не настолько, чтобы попасться в чьи-нибудь брачные сети. Впрочем, это не мешает вам оставаться завидным женихом.
Он прищурился от солнца.
— Рад, что вы так считаете. Вы ведь и сами — завидная невеста. — Он положил руку ей на локоть, и Джейн с удивлением отметила, какая красивая это рука, удлиненная, изящная, пальцы тонкие, с идеальной формы ногтями. Такая рука больше подошла бы женщине.
Послышались шаги, Джейн попыталась отнять руку, но Колин выпустил ее, только заслышав тягучий голос Клер.
— Так и думала, что найду тебя здесь, Колин. Ты забыл, что у нас сейчас соревнования по серсо [11] ?
11
Серсо — игра, заключающаяся в метании колец одним игрою на деревянный штырь, который держит другой.
Он поднялся с самым беззаботным видом.
— Боюсь, да. Прости, Клер.
— Если не хочешь играть, так я найду другого партнера.
— Не заводись, разумеется, я буду играть.
Улыбнувшись, Колин поплелся следом за Клер, а Джейн наблюдала за ними, забавляясь и чуточку недоумевая. Для женщины, откровенно демонстрирующей полное равнодушие к Колину, Клер обращалась с ним на удивление по-хозяйски. Хотя она, вероятно, вообще относилась к тому типу женщин, которые, едва лишь взглянув на мужчину, тут же начинают обращаться с ним именно по-хозяйски.
"Да от нее не отказался бы любой мужчина на этом теплоходе", — раздраженно подумала Джейн и снова углубилась в журнал.
Даже в тени было жарко, и волосы на затылке завились влажными колечками. Судно двигалось по гладкому, словно атлас, морю, в воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения даже слабого ветерка. Буквы плыли перед глазами, и, зажмурившись, Джейн откинулась на спинку шезлонга. Плеск воды в бассейне, смех, случайные крики птиц высоко в небе слились в один убаюкивающий шум, и Джейн сама не заметила, как заснула.