Лувр
Шрифт:
Екатерину эта компания разбудила, и женщина долго не могла понять, чего же еще от нее добиваются. Генрих III объяснил, что собирается немедленно идти к брату, найти компрометирующие его бумаги, то есть сделать обыск, после чего подвергнуть его аресту за подготовку предательского заговора. Король пошел по лестнице, а Екатерина бросилась за ним вдогонку, справедливо опасаясь, что в таком состоянии король способен натворить что-нибудь лишнее.
Король сам постучал в комнату герцога, и едва дверь начала приоткрываться, как он ворвался в покои Франсуа. Герцога разбудили; он был справедливо рассержен и мешал угрозы с упреками. Король выгнал слуг брата из комнаты, велел принести все шкатулки,
Видя, что любое сопротивление бессмысленно, Франсуа попытался спрятать в кулаке письмо мадам де Сов, однако король заметил это движение и потребовал показать записку ему. Герцог Анжуйский ответил отказом. Завязалась борьба; Генрих схватил брата за руку, стараясь отнять записку. В конце концов злополучная бумага упала на пол. Генрих набросился на нее, и каково же было его разочарование, когда он увидел обычное любовное послание!
Генрих окончательно вышел из себя, главным образом из-за собственного неблаговидного поступка, покинул комнату, не пожелав удовлетворить Франсуа хоть сколько-нибудь приемлемым объяснением. Он оставил своего приближенного, де Лосса, охранять герцога Анжуйского и не впускать к нему никого.
Едва герцог Анжуйский остался один, как начал умолять де Лосса обратиться к Екатерине Медичи и через нее просить короля о встрече с сестрой Марго. На это Генрих III выразил согласие, а де Лосс отправил к Марго одного из своих лучников. Марго проснулась в крайнем удивлении при виде подобного посланника. Она кое-как оделась и побежала к Франсуа. Брат и сестра зарыдали в объятиях друг друга, поскольку речь шла уже не только о свободе, а, возможно, о самой жизни герцога Анжуйского.
Размышляя в своем кабинете, Генрих по-прежнему продолжал терзаться сомнениями. Он подумал, что неплохо было бы проверить фаворитов своего брата, а также усилить охрану. Вероятно, его опасения были не напрасны, поскольку на рассвете был замечен человек из дома Бюсси, который пришел в Лувр повидаться с одним из ближайших фаворитов Франсуа. Едва королю стало об этом известно, как он приказал немедленно арестовать в своих покоях Симье, Ля Шатра и приложить все усилия к тому, чтобы разыскать Бюсси. Задание поручили капитану гвардейцев, старику Ларшану, который очень любил Бюсси. Последний часто называл Ларшана «мой отец».
Капитан обрадовался, что не обнаружил в комнатах Симье Бюсси, и собирался уже уйти, как вдруг Бюсси собственной персоной появился из-за занавеси на постели и произнес: «Как, мой отец! Вы хотите уйти без меня! Вы полагаете, что у меня меньше чести, чем у этого Симье?» Так обоих приближенных Франсуа закрыли в одной комнате и приставили охрану. Ля Шатр был арестован вне стен Лувра и помещен в Бастилию.
И вновь Екатерина была озабочена тем, как примирить двух братьев. Она организовала встречу короля и герцога Анжуйского с большой торжественностью. Генрих III обещал не таить зла на Франсуа и заявил, что пошел на подобные крутые меры лишь из чистого стремления к общественному благу. Герцог сказал тоже что-то в этом роде, после чего Екатерина Медичи толкнула сыновей в объятия друг к другу.
Сцена была до слез трогательной; в те времена дворяне были столь же чувствительными, сколь способными хвататься за шпагу по поводу и без повода.
Побеседовав с братом, Генрих III приказал привести Бюсси. Король искренне его приветствовал, сказал, что чувствует себя в полной мере удовлетворенным и не желает, чтобы впредь при дворе происходили столкновения. После этого монарх попросил Бюсси поцеловать своего главного врага в знак примирения. Бюсси и бровью не повел. «Если вы желаете, чтобы я его поцеловал, я сделаю это с великим удовольствием», – произнес он. Бюсси обнял совершенно растерявшегося Келюса и так звонко поцеловал его, что все придворные не смогли удержаться от смеха. Казалось, весь Лувр буквально светится от радости. Тут весьма кстати Екатерина Медичи заметила, что уже третий час, а никто еще не отобедал. Так праздничный обед стал завершением всеобщего примирения.
Мир как будто был восстановлен, но никому не было известно, как долго он продлится. Противники не отличались искренностью, и буря могла разразиться в любой момент. На следующий день герцог Анжуйский снова пребывал в большой тревоге, поскольку охрана продолжала очень тщательно контролировать каждый его приход и уход из Лувра. Капитан гвардейцев следил за Франсуа: он получил приказ воспрепятствовать его выходу из королевской резиденции. Его приближенных просили на ночь покидать Лувр; остаться могли лишь те, кто находился непосредственно в спальне герцога или гардеробной. Франсуа решил, что его в ближайшее время ждет, по меньшей мере, арест, а значит, оставался только один выход – бежать.
Итак, Франсуа принял решение и первым делом сообщил об этом своему ближайшему другу – сестре Маргарите. В это время герцог Анжуйский вовсе не был пленником; даже вопроса не стояло о том, что он не может выйти из Лувра, и все же он захотел уйти через окно в спальне королевы Наваррской. Для осуществления плана потребовалась длинная веревка. Маргарита разыскала у себя в спальне старый разорванный чемодан, велела одному из своих слуг заштопать его, что было сделано очень быстро, а в чемодане оказалась необходимая веревка.
Вечером после обеда король не выходил из комнаты, так как постился, а Маргарита вернулась к себе, оставив в своих покоях лишь двух доверенных женщин.
Ночью раздался стук в дверь. Франсуа вошел в сопровождении Симье и слуги Канже. Привязали веревку. Франсуа первым залез на подоконник, а вслед за ним – приближенные, дрожащие от страха. Все, однако, спустились благополучно, и трое беглецов направились к барке, которая перевезла их через Сену. Затем герцог Анжуйский прибыл в аббатство Святой Женевьевы. Настоятель его, отец Жозеф Фулон, также был участником заговора и укрыл у себя Бюсси, который все подготовил для безопасного бегства. После этого все отправились в Анжу, столицу Монсеньора.
Что же касается Маргариты, то она немедленно подняла наверх веревку, которая могла бы ее выдать в случае обыска. Марго приказала женщинам немедленно сжечь улику, однако канат был настолько длинен, что не смог сгореть достаточно быстро. Маргарита уже начала успокаиваться, как в ее дверь снова постучали. Это были лучники, увидевшие, как из трубы камина, расположенного в комнате королевы, вылетает пламя; они торопились потушить возможный пожар. Однако служанка убедила лучников, что ничего страшного не происходит; Ее Величество спит, а она, служанка, вместе с подругами успешно справятся со всем. Таким образом, сказала она, тревога совершенно напрасна.
Однако для Маргариты еще не все закончилось. Утром за ней пришел господин Лосс и пригласил пройти к королю. Королева Наваррская вошла в спальню Екатерины Медичи, которая лежала в постели, а рядом с ней сидел Генрих III. При одном взгляде на родственников Маргарита поняла, что они находятся в курсе событий. Она стойко выдержала гнев матери и царственного брата. Ее обвинили в пособничестве бегству Франсуа. Со свойственными ей цинизмом и апломбом Маргарита все отрицала, притом заметила, что так же обманута коварным герцогом Анжуйским, как и все остальные. Доказательств вины Маргариты ни у кого не было. Ее в конце концов отпустили, и она отправилась обратно в спальню, чтобы спокойно отдохнуть после всех треволнений.