Лужайки, где пляшут скворечники (сборник)
Шрифт:
— Мне совестно, что я обманывал вас…
— Вы поступали в соответствии с приказом. И обманывали вы прежде всего противника, что и было вашей задачей… По-моему, вы прекрасно сыграли свою двойную… вернее, даже тройную роль: гимназист, изображающий наследника, который притворяется гимназистом…
Максим чуть улыбнулся сквозь слезы. И вздрогнул от резкого голоса поручика Дан-Райтарга.
— Гимназист блестяще сыграл свою роль, что, конечно же, будет высоко оценено его высочеством… величеством. Но какова наша роль? Марионеток на ниточках, за которые дергает неизвестно кто? Роль болванчиков, не ведающих собственной задачи?
— Задача была ясна, поручик, — возразил Реад.
— Да. Но нас обманули! Нам дали понять, что мы спасаем наследника, а подсунули… Простите, мальчик, я не хотел вас оскорбить, вы здесь ни при чем…
— Спасая мальчика, мы спасали наследника! — запальчиво отозвался корнет Гарский.
— Но мы имели право это знать, корнет!
— Видимо, наше незнание штаб счел дополнительной гарантией успеха, — возразил Реад. Возможно, в глубине души он был согласен со вспыльчивым Раем, но… — Право же, господа, обсуждать приказы генералитета не входит в круг полномочий гвардейских офицеров.
— А недоверие к гвардейским офицерам я считаю оскорблением! — опять вспылил Дан-Райтарг. — И я уверен: будь здесь полковник, он со мной согласился бы!
Максим медленно оглянулся на поручика.
— Полковник знал… И еще вот он знал… — Максим, припав на забинтованную ногу, шагнул к Филиппу Дзыге, взял его за локоть, щекой прижался к суконному рукаву. Старый ординарец пятерней накрыл взлохмаченную голову мальчишки.
— Так оно. Знал… Да и мудрено было бы не знать. Каждое утро после умывания заново клеил ему родимое пятно…
Максим опять боязливо улыбнулся, потрогал на щеке под ухом свою родинку-восьмерку. Оторвал ее и бросил через плечо, в очаг. Будто сжег свою прежнюю роль…
И это как бы поставило точку всей истории. Каждый почувствовал облегчение. Начали опять рассаживаться. Только поручик Дан-Райтарг остался непримирим. Садясь на чурбак, он отодвинул ногой гитару и сообщил остальным, что, когда вернется в столицу, подаст новому государю прошение об отставке.
— И этим обидите его, — заметил Реад.
Поручик сообщил, что себя он считает обиженным не в пример больше.
Реад пожал плечами:
— Но при чем здесь юный король? Он-то наверняка ничего не знал о нашем походе.
— Значит, из него сделали такого же болванчика, как из нас!
— Господин поручик, — очень мягко сказал барон Реад. — Я понимаю ваше состояние, но тем не менее извольте выбирать слова, когда ведете речь о государе.
— Если вам не нравятся мои слова, барон, вы знаете, как разрешить наше несогласие.
С той же мягкостью Реад возразил:
— Я не имею права сейчас драться на дуэли, поручик. После гибели полковника я остался старшим по званию и, следовательно, являюсь командиром полка.
— Господи, какого полка! Полк — там, где знамя и основной состав!
— Вы же знаете, что знамя отдано на хранение в арсенал, составу объявлено о временном переводе в резерв, а полк — там, где его командир и выполняется генеральная задача.
— Задача, как мы убедились, выполнена.
— Отнюдь! Наше задание сформулировано однозначно: любой ценой доставить на ту сторону, в штаб добровольческой дивизии гимназиста Максима Шмеля. И никто не отдавал нам иного приказа.
— Да, но, наверно, мне уже незачем являться в дивизию, — вздохнул Максим. — Я слышал, что ниже по реке, за порогами, есть пристань Птичьи Поляны и будто бы оттуда ходят пароходы…
— Есть она такая пристань, — согласился капрал Максим Дзыга. — На левом берегу, в Малом Хельте. У меня там племянница живет, у нее муж помощник начальника в аккурат на этой пристани… Да тебе-то там что делать, Максимушка?
— Сяду на пароход и вернусь в столицу, к отцу.
— Там видно будет, — неопределенно откликнулся барон Реад. — Надо еще сперва переправиться.
— Разве я не могу теперь решать сам? — тревожно вскинулся Максим.
— Можете, конечно, — успокоил Реад. — Просто надо все обсудить. Я понимаю, вы соскучились по дому, по родителям…
Максим промолчал.
Поручик Дан-Райтарг сумрачно сказал издалека:
— Не понимаю, как родители могли отпустить мальчишку на такое дело…
Максим медленно оглянулся.
— А как могли не отпустить? Я уже не маленький. Мамы у меня нет, а отец сказал: «Решай сам»… Ему было не до меня…
— Почему? — обиделся за Максима корнет Гарский.
— Потому что… только что женился второй раз, а тут из-за войны разорилась нотариальная контора, которой он управлял… А за меня ему, наверно, посулили немалые деньги.
Новое молчание было неловким. Всех, наверно, удивило (а может, и покоробило), как прямо и без всякой любви мальчишка говорил об отце. А возможно, почуяли в словах его давнюю горечь. Но поручик Дан-Райтарг высказался с прежней бесцеремонностью:
— А лично вам что посулили, если не секрет?
— А я ничего не просил, — отозвался Максим без обиды.
— Что же заставило вас согласиться на опасное дело? — осторожно спросил Реад.
— Многое… — сказал Максим. — Да. Тут много причин… Ну, конечно, хотелось приключений, как в книжках про войну. А еще я думал: если я сделаю это, ко мне перестанут придираться в гимназии. А то один раз чуть не исключили…
— Вы не похожи на нерадивого ученика, — заметил Реад.
— Там другое… А еще дома мне стало как-то… не так. Когда он женился… А главное то, что я думал: если я помогу спасти Дениса, это же будет удар по мятежникам! Верно? Значит, получится, что я отомстил за маму…