Лужайки, где пляшут скворечники (сборник)
Шрифт:
Полковник, морщась, вынул монету в десять крон.
— Купи, голубчик, и мне.
— Да они же наверняка старые!
— Ну, все-таки…
Максим, стуча мокрыми пятками, помчался к киоску. Старичок-продавец угадал в нем приезжего:
— «Саттарский листок» двухдневной давности, молодой человек. По нашим понятиям, совсем свежий. Новости заречного телеграфа.
— Два, пожалуйста…
Одну газету он бегом отнес «дядюшке».
— Вот. И сдача…
— Оставь на мороженое.
— Нет, она бренчит в карманах, ребята скажут, что хвастаюсь деньгами… Мы еще не очень спешим? Я хочу показать мальчикам, как правильно делать центровку.
— Играй, я почитаю…
Но почти сразу над площадью разнеслось:
— Максим! Скорее сюда!
В громком голосе были прежние командирские интонации, и суб-корнет повиновался мгновенно.
Полковник заталкивал в портфель газету и заодно башмаки и чулки Максима.
— Обстоятельства изменились. Возвращаться надо немедля.
— Позвольте, я обуюсь.
— Некогда, ступай так. Здесь это, кажется, позволено… — «Дядюшка» уже спешно шагал от площади, и Максим засеменил рядом.
— А что случилось?
— Многое…
— Плохое?
— М-м… нет. Но неожиданное. Объясню позже… Как назло ни одного извозчика…
Кажется, полковнику трудно было говорить на ходу. Несколько раз он останавливался и коротко вбирал воздух. Так прошли два квартала, и до гостиницы оставалось столько же. Максим вдруг заговорил негромко и быстро:
— Господин полковник, за нами идут двое. От самой площади с фонтаном. Я видел их еще раньше, в парикмахерской сквозь окно, они смотрели на нас. Тогда я подумал — случайность… Не оглядывайтесь, господин полковник, посмотрите на отражение…
Улица как раз кончилась, уткнувшись в почтовую контору с большим, до земли, окном. В стекле полковник увидел, как приближаются два подчеркнуто ленивых господина в клетчатых мешковато сидящих костюмах. Они совершенно не смотрели на дядюшку и его мальчишку.
— Подержи-ка, мальчик… — Полковник дал Максиму портфель, открыл его неторопливо, словно решил достать и бросить в ящик письмо. И выдернул револьвер (причем вылетел на тротуар один ботинок).
Полковник толчком пригнул Максима к земле и, глядя на клетчатые отражения, выпустил назад, из-под левого локтя, несколько пуль. Один клетчатый упал, другой широко махнул рукою и побежал назад. У Максима заложило уши. В тишине он увидел, что в переплете окна торчит широкий, с дрожащей рукоятью кинжал. Это был тяжелый метательный нож — любимое оружие «горных духов».
Полковник бросил револьвер в портфель.
— Идем! — услышал Максим будто сквозь вату.
Они оказались в безлюдном переулке, среди садовых изгородей.
— А ботинок… — глупо сказал Максим.
— Плевать… Вон извозчик. Кликни… — И полковник закашлялся.
— Эй, извозчик! — завопил Максим. Тот стоял у тротуара, к ним спиной. Лошадь попятилась, сдавая назад открытую коляску. Полковник с усилием ступил на шаткую подножку, откинулся на сиденье. Максим прыгнул следом.
— Что за стрельба там была, господа? — опасливо спросил извозчик. Это был длиннолицый прыщеватый парень в мятом цилиндре.
— Мальчишки безобразничают, — часто дыша, объяснил полковник. — Все им неймется после того случая с пушкой.
— Управы на них нету… — Извозчик тронул лошадь.
— В том-то и беда, — сказал ему в спину полковник. И Максиму: — Не смей никогда связываться с такими хулиганами, уши оторву… — Этакий строгий дядюшка с племянником-сорванцом.
— Я не буду…
— Куда прикажете? — опять оглянулся парень.
— За город, в сторону деревни Ключ. Там у нас что-то вроде пикника, мы спешим… А ты без башмаков! — Это опять Максиму. — Там приличные люди собрались, а ты в таком босяцком виде. Срам! Чтобы этого больше не было!
— Я не буду…
— Быстрее, голубчик! Лошадь, однако, пошла тише.
— Сударь, за город это будет подороже. Откинувшись к стеганой спинке, «дядюшка» велел:
— Максим, достань у меня из нагрудного кармана пятьдесят крон и дай кучеру… Сдачи не надо…
— Благодарю, сударь! Мы мигом, сударь! — Коляску затрясло на булыжниках.
В десять минут пересекли городок. Побежали назад придорожные кусты и камни. Полковник молчал, прикрыв глаза. У Максима в ритме конного бега прыгало в голове: «Кто они?.. Хотя ясно кто… Чего хотели?.. Хотя ясно чего… Взрослого — наповал, мальчишке зажать рот, и в горы его…»
Он сбоку посмотрел на полковника, надеясь получить в ответ хотя бы понимающий взгляд. Но полковник по-прежнему сидел с полуоткрытыми глазами, кадык обострился, голова неестественно тряслась. Из-под век резко блестели белки. Ужас, какого ни разу не было в бою, сжал Максима. Он рванулся из жутких тисков, он крикнул пронзительно:
— Стой! Стой сейчас же!
Коляска стала. Максим затряс полковника за плечо:
— Дядюшка! Господин полковник! Ну, пожалуйста!.. — Обернул к извозчику мокрое лицо: — Его надо к доктору! Скорее!
Извозчик прыгнул с облучка, подошел, пригляделся. Понял важность происшествия и значимость своей нынешней роли. Сипловато сказал с важностью:
— Чего ж к доктору. Теперь это дело полиции. Туда и поедем.
— Стой, — опять сказал Максим. Тихо и с болью в горле. — Тогда… вперед. Куда велели…
— Да как же вперед? С покойниками не положено.
— Вперед я сказал! — Это он уже со звоном.
— Ну, вот что, малой, — снисходительно заговорил парень. — Ты мне тут свои законы не…