Львиный мед. Повесть о Самсоне
Шрифт:
Читая обо всех этих перепутанных веревках, задаешься вопросом: сколько же веревок требуется человеку, чтобы заменить одну-единственную связь — духовную связь с матерью, нарушенную предначертанием Бога?
Трижды Далила говорит ему: «Самсон! Филистимляне идут на тебя!» — и всякий раз Самсон отказывается заподозрить любимую и продолжает участвовать в ее смертельно опасной игре. Ее стремление навредить ему совершенно очевидно, но он не возмутится и не одернет ее. [44]
44
Психиатр доктор Коц (в статье «Самсонов комплекс»), настаивающий на том, что Самсон стремится к смерти, комментирует это следующим образом: «На самом деле речь идет о решении совершить самоубийство — решении, которое не описано и не названо, но чрезвычайно ощутимо в поведении обоих героев. Самсон и Далила кружат в танце смерти. И если Далила открыто и осознанно ведет Самсона к гибели, то Самсон управляет Далилой в своем танце, самоубийственном, скрытом и неосознанном. Можно даже сказать, что Самсон странными своими действиями придирчиво испытывает свою партнершу по этой пляске смерти, прежде чем передать в ее руки исполнение казни». — Примеч. автора.
А Далила все докучает ему, и «душе его тяжело стало до смерти».
Нет в Ветхом Завете другого такого места, где возникли бы подобные слова. Наши мудрецы нашли оригинальное объяснение великому страданию Самсона, связав его с поведением Далилы, которая будто бы «в самом конце совокупления из-под него выскользнула». [45] Нет сомнения, что из-за такой мерзости может человеку и жизнь опротиветь. И все же эта версия укрепляет в нас чувство, что стоит поискать и другой мотив поведения Самсона с Далилой.
45
Вавилонский Талмуд, трактат «Сота», 9:2. — Примеч. автора.
Возможно, попытки Далилы вломиться в его душу, ее нескончаемый допрос: «…в чем великая сила твоя и чем связать тебя, чтобы усмирить тебя?» — были также вызваны желанием узнать, что за человек прячется за своим секретом и каким человеком он станет без этого секрета. Далила стала единственной женщиной, нашедшей главный вопрос жизни Самсона. И, задав правильный вопрос, она будто попросила вручить ей ключи от его тайны, которая остальных женщин не интересовала, а, может быть, и отпугивала. И потому в путанице противоречивых чувств, вызванных ее настойчивостью, зародилась крошечная надежда на то, что Далила найдет ответ на скрытую глубоко внутри него загадку, которую он и сам до конца не разгадал.
Возможно, внутренний голос из глубин его души, из-под горы его мышц сказал ему, что настойчивость Далилы сумеет освободить некое его «я», которое по-другому свободу не получит. Это «я», которое жаждет проявиться, сорвав с себя все, что отделяет его от мира. Скинуть это непонятное бремя, таинственность, проклятое отчуждение и стать «как и прочие люди»! Может быть, в этом и заключалось главное устремление Самсона?
Мы уже заметили загадочное несоответствие и дисгармонию между божественным, полным святости предназначением Самсона и его натурой — земной, материальной, совершенно «плотской» (а зачастую инфантильной). Совершенно ясно, что Самсон и сам себя не знает, не понимает роли, которую выполняет в своей жизни. Но как знать, быть может, Господь Бог изначально не был заинтересован в том, чтобы Самсон узнал правду о своем предназначении, о том, какую роль он призван выполнить в этой истории, служа орудием в руках Божьих? Быть может, подобная «эксплуатация» Самсона — это и есть его секрет?
А если это так, нам открывается Самсон-бедолага. Одинокий человек, порабощенный и вечно терзаемый Богом, избравшим его для выполнения важной миссии, к которой он совершенно не приспособлен: его характер и личность слишком слабы для поставленных перед ним задач. Он только запутывается в частных сварах с врагами Израиля, подвергая свой народ опасности и разочаровывая людей и Бога, его избравшего.
И тогда кажется, что вся материальная суть Самсона — не что иное, как огромный механизм из мышц, подобие мощных железных лат, призванных не только защищать ранимое человеческое ядро, но и не дать пробиться наружу этому ядру, которое жаждет открыться и сделаться наконец «как и прочие люди».
Но как человеку освободиться? Какой выбрать путь, чтобы выпустить свою душу на волю?
«Полюбил он одну женщину».
И, может быть, в этом слове — весь бунт Самсона, маленький, храбрый, человеческий и безнадежный бунт против жестокой эксплуатации Господом Богом. Ибо известно: для того чтобы Самсон выполнил свою миссию и нанес удар филистимлянам, Богу его любовь к филистимлянке не нужна. Для этого довольно и блудницы или женщины, что ему «понравилась».
Однако если связь с Далилой пробуждает в Самсоне нечто новое и служит не только для удовлетворения его навязчивой потребности быть преданным близким человеком, значит, Самсон, перестав быть «инструментом» в руках Божиих, впервые в жизни действует по своей личной воле, пользуется высшей свободой человека — свободой чувствовать, свободой любить.
И если была у него настоящая любовь и крошечная, трепетная надежда, можно предположить, что Самсон раз за разом разрешал Далиле обманывать себя, потому что надеялся, что ошибся. Надеялся, открыв глаза, увидеть, что он наедине с любимой, а в комнате нет даже ощущения ничего чужого.
Но после того, как она в третий раз произнесла: «Филистимляне идут на тебя, Самсон!» — он вдруг осознал, без сомнения и всякого шанса на самообман, что любви здесь нет. Что женщина, которую он любит, не даст ему того, в чем он больше всего нуждается. Что рок, который выпал ему еще до рождения, будет преследовать его всегда, даже в самые интимные минуты, а у него нет и не может быть надежды восстать против этого рока, и потому никогда в жизни ему не испытать любви.
И «душе его тяжело стало до смерти».
И, когда настал этот миг, он открывает Далиле свой секрет. И не только секрет, но и «все сердце свое». Три раза возвращается это сочетание слов в двух библейских фразах. Что же это значит — «все сердце свое»? «…бритва не касалась головы моей, ибо я назорей Божий от чрева матери моей; если же остричь меня, то отступит от меня сила моя; я сделаюсь слаб и буду как прочие люди». Вот и открыл ей «все сердце свое».
Здесь возникает мысль, что не только суть секрета была важна для Самсона, но и сам факт, что секрет у него был. Этот секрет был своего рода «военной тайной», касающейся его уязвимой точки, и принадлежал только ему и его матери. Открыв его, Самсон решился испытать судьбу, как обычный человек.
Далила сразу чувствует, что на сей раз он не дурачит ее. Произнесены слова правды. Она зовет «владельцев Филистимских» и объявляет им, что добралась до корня секрета. Они уже по ее голосу чувствуют, что на сей раз свершилось. Снова они поднимаются к ней в комнату и приносят серебро за измену.
Когда они приходят, Самсон уже спит. «И усыпила его Далида на коленях своих», — написано в тексте. Глаза у Самсона закрыты, но под веками проходит вереница картин и воспоминаний; дорога долгая, бурная и изнурительная. Самсон следует по ней шаг за шагом — туда, откуда все началось, а потом пошло вкривь и вкось из-за многих предательств.
Здесь можно найти ответ на вопрос, поставленный раньше: зачем Самсон воспроизводил в себе разрушительные воспоминания о том, что отравило ему жизнь с самого ее начала? Наверное, этот вопрос многие из нас могут задать самим себе и подумать: почему люди непременно возвращаются к своим самым разрушительным переживаниям в течение всей жизни, вновь и вновь поднимая в себе тяжкие и пагубные чувства?
Не от того ли самого ощущения, что ты всем чужой? В такие минуты происходит отчуждение от родителей, близких и всех людей на белом свете. Ожог от жизни приводит к ощущению случайности человеческого бытия.