Лян Шэн, мы можем не страдать?
Шрифт:
"Тянью", - тихонько позвала я. Слёзы ползли по щекам.
Он обернулся. Увидел, что я пришла в себя. Взгляд спокойный, как гладь озера, не понять, радость в нём или печаль. Поднял руку, потёр повязку на виске, сказал: "Ты снова очнулась?"
Снова? Я неуверенно взглянула на него, не понимая как это. Ясно же, что после попадания в больницу, я очнулась в первый раз.
Тянью, силясь улыбнуться, подтвердил: "Да. Снова". Доктор сказал, что ты недосыпаешь, вдобавок настроение сильно подавленное, поэтому... Не закончив говорить, он вдруг
"Цзян Шэн, что случилось?" Шагнул вперёд, спросил меня: "У тебя где-то болит? Прости. Я не должен был поддаваться импульсу". Так и сказал, прости, Цзян Шэн. Глубоко вздохнул. Прекрасные глаза, как тёмные омуты, тихие и печальные.
Я покачала головой, подняла руку, смахнула слёзы, заверила: "Нет, всё в порядке. Только вдруг распереживалась". Произнеся это, исподтишка глянула на него. Мне не хотелось, чтобы он понял, как я беспокоюсь за него. Беспокоюсь, что слёзы готовы хлынуть.
"А". Тянью помрачнел, тень легла на лицо. С притворным спокойствием сказал: "Только что попросил очень известного психотерапевта провести с тобой сеанс гипноза".
"Гипноза?" Слова Тянью напугали меня так, что я вздрогнула и машинально, не сдержавшись, переспросила.
"Да. Гипноза. Доктор сказал, так станет понятен источник твоей депрессии, что поможет быстрее справиться с болезнью". Говоря это, лицо Тянью было полно тайной печали. Эта печаль заставила меня озадачиться. Не сказала ли я под гипнозом что-то ранящее его, заставляющее его до сих пор огорчаться.
Подождите-ка, как же я оставила без внимания ещё одну проблему. Тянью сказал, что я в депрессии? Осознав это, в нерешительности взглянула на него и спросила: "Ты же не хочешь сказать, что я в депрессии?"
Страдания на лице Чэн Тянью обозначились резче, он беззвучно кивнул.
Когда он кивнул, во мне сразу вскипела ярость. В один миг все переживания за него исчезли без остатка. Сердце наполнилось гневом, я подскочила на кровати и заорала: "Невозможно! Это ты только что впал в депрессию! Посторонись, я хочу уйти из больницы! Я не могу находиться в этом отвратительном месте и выслушивать разную чушь!"
Чэн Тянью торопливо остановил меня, вернув на место мою капельницу. "Цзян Шэн, проблема лишь в твоих эмоциях. Неужели не замечала, последнее время ты то радуешься, то грустишь! Не воображай себе что-то ужасное, хорошо? Настаиваешь, признаю, мне тоже нужен психотерапевт! У меня тоже наверняка депрессия!" Произнеся это, он изучающе смотрел на меня с сомнением и грустью.
Я в его глазах воплощение скорби. Цзинь Лин говорила раньше, пусть человек, любящий тебя, видит, что ты готова страдать ради любимого. Эгоизм очень безжалостное чувство.
Много лет он беззаветно покровительствует и оберегает меня. А сейчас спокойно наблюдает, как я впадаю в депрессию из-за Лян Шэна. Депрессия не страшна, страшно, дать ему почувствовать, что он потерпел неудачу.
Его нежная любовь, обожание оказались неспособны противостоять человеку, что в моей памяти.
По отношению к этому подобному богам мужчине, слишком большое унижение и разгром.
Я
Расстояние настолько близкое, что я слышала мощный стук его сердца. Бум - бум, заполнило мои уши, ударило по моему сердцу.
Долгое молчание. Долгое безмолвие.
"Ты покраснела?" - произнёс он. Ранее имевшие место гнев и скорбь в его взгляде вдруг рассеялись и сменились неописуемым чувством самодовольства и триумфа.
Только собиралась открыть рот, как раздался стук в дверь. Она распахнулась, и вошёл пошатывающийся Бэй Сяоу. Только взглянул и сразу выдал: "У Сун, Пань Цзиньлянь, вы чем занимаетесь! Так Цзян Шэн, ты не только во сне Пань Цзиньлянь, ты и сама Пань Цзиньлянь, ведь так?!"
Э...
Не удивительно, что Бэй Сяоу так остро воспринял. Чэн Тянью держит меня за плечи, его лицо от моего не дальше десяти сантиметров. К тому же всё это на больничной койке.
Сами можете представить, как подозрительно выглядит со стороны.
Но как он узнал о моём сне?
7. Привет, Цзян Шэн. Я, Лу Вэньцзюань, твой психотерапевт.
Бэй Сяоу присел на мою кровать, от белой футболки с граффити лёгкий запах алкоголя. Это было его собственное произведение. Он купил несметное количество белых футболок и рисовал на них одно и то же: юная девушка, точёное лицо, томное и безразличное выражение. Казалось, в любой момент она может спрыгнуть с картинки, махнуть мне рукой и заорать: "Цзян Шэн, твою мать, ты скучала о грандиозной Сяо Цзю?"
"Ты всё-таки скучаешь по ней?" - тихонько спросила я. Опустив голову, смотрела на изображение Сяо Цзю на белой футболке Бэй Сяоу. Ещё бросалась в глаза фраза внизу "Where are you, my girl*".
(* - Где ты, моя девочка)
"Where are you, my girl?".
Где ты моя дорогая девчонка?
День за днём пишу на собственной груди, год за годом жду и скучаю.
Я вдруг осознала, насколько мой вопрос глуп? Если не скучает, зачем носить её на груди, надеясь, что кто-нибудь узнает, сообщит её местонахождение. Уповая на то, что она поймёт, как он ждёт её, не отходя ни на шаг. Ждёт, что однажды в преддверии Рождества она вернётся домой.
Брови Бэй Сяоу слегка нахмурились, но сразу расправились. Ему, похоже, не понравилось, что я спросила о Сяо Цзю. Это заставило его тоску, пребывавшую под анестезией алкоголя, вдруг приобрести чувствительность. Поэтому он специально громким голосом сменил тему, будто я и не спрашивала его. Сказал: "Твою мать, Цзян Шэн, ты так безупречна, и вдруг в депрессии! Эксклюзивная болезнь, и ты, простая девчонка, вдруг додумалась, не удивительно ли? В Вэйцзяпине, целыми днями мечтая о жареном мясе, ты не впадала в депрессию, а в этих природных условиях, вдруг преобразилась в молодую госпожу Чэн Тянью, и сразу же появилась эта великолепная болезнь! Правда, нелегко!"