Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
Чэн Цянь был хладнокровным человеком и редко сходился с другими людьми. Из посторонних, самым близким для него был разве что Тан Чжэнь. В глубине души юноша почти никому не доверял, потому те чувства, что он испытывал к каждому близкому человеку, были искренними. Но теперь он впервые познал горечь предательства.
Руки Янь Чжэнмина были теплее, чем у него, они больше походили на руки живого человека.
Чэн Цянь глубоко вздохнул и тихо произнес:
— Шан Ваньнянь умер, его изначальный дух переродился. Я
Янь Чжэнмину об этом уже доложили, глава Янь все знал, но все равно не на шутку удивился:
— А ты откуда знаешь?
— Я видел его, — коротко сказал Чэн Цянь, — он хотел передать мне свое наследие, но мой изначальный дух поврежден, какое-то время это будет для меня непосильной задачей... То, что наговорил тебе этот мальчишка — чушь собачья. Разве я похож на глупца, что обратился к запрещенным техникам и пришел к тому, что его изначальный дух восстал против него?
Янь Чжэнмин промолчал, а затем вдруг одернул руку.
— Вздумал бунтовать?
— Не шуми, — тихо сказал Чэн Цянь. — Старший брат, у меня тяжело на сердце.
Услышав его слова, Янь Чжэнмин даже растерялся. Он много раз видел избитого в драке Чэн Цяня, Чэн Цяня, который не мог смириться с поражением, и Чэн Цяня, который едва терпел самого себя, но он никогда не видел, чтобы он так сильно хмурился и шептал о том, что у него «тяжело на сердце».
Ему всегда казалось, что у этого юноши камень в груди. Ничто в мире его не волновало, и ничто не могло заставить его преклонить колени.
Эта случайно обнажившаяся хрупкость разожгла в душе Янь Чжэнмина странное пламя. Он наклонился к Чэн Цяню и отвел пальцами пряди его волос. Чем больше он смотрел на этого юношу, тем сильнее он ему нравился. Не удержавшись, Янь Чжэнмин наклонился и поцеловал Чэн Цяня в переносицу:
— Что случилось?
Но Чэн Цянь ничего не ответил. Глядя на старшего брата, он устало подумал: «Неужели он тоже когда-нибудь предаст меня?»
Каждый раз, когда Янь Чжэнмин видел Чэн Цяня, его сердце начинало странно зудеть, но юноша слишком беспокоился о его теле. Он не осмелился прикоснуться к нему и лишь спокойно спросил:
— На что ты смотришь?
Чэн Цянь долго не сводил с него глаз, как вдруг улыбнулся и с облегчением подумал: «Я ведь все это выдумал, верно? Я дам ему все, что он пожелает. Я отдам ему свою жизнь, если она ему потребуется... Он не предаст меня».
Янь Чжэнмин не имел способности видеть чужие мысли, он не знал об этой безмолвной клятве любви. Юноша внезапно облизнулся. На его лице читался неприкрытый голод, у него был поистине бесстыжий рот. Но вдруг Янь Чжэнмин сдержанно отстранился и сказал:
— Раз у тебя тяжело на сердце и ты чувствуешь себя плохо, ты должен хорошенько выспаться. Я.... ну, я могу поскорее закончить с делами и остаться с тобой.
Чэн Цянь промолчал.
Порой
Отбросив всю свою нежность, Чэн Цянь произнес:
— Ох, как же это раздражает.
Подняв руку, он аккуратно отстранился от Янь Чжэнмина и добавил:
— Не утруждай себя. Мне еще нужно кое-что сделать. Ты можешь спать один.
— Подожди, ты ведь только что очнулся...
Но Чэн Цяня и след простыл.
Янь Чжэнмин ошеломленно замолчал.
Если он не мог свести счеты с хозяином павильона Цинъань, то он решил свести счеты с бамбуковой рощей у павильона Цинъань.
Подойдя к дому, где поселился Тан Чжэнь, Чэн Цянь обнаружил, что тот уже ушел. Внутри осталась лишь небольшая шкатулка с прикрепленной к ней запиской. В записке говорилось: «Мне больше не нужно это хранить. То, что лежит внутри — это «притягивающая души нить». У меня не было возможности отдать это тебе, но, боюсь, больше я не смогу ее использовать».
«Притягивающая души нить» могла на время вытянуть душу Хань Юаня из тела. Тогда они могли бы воспользоваться возможностью и уничтожить внутреннего демона, не боясь причинить юноше вред.3
3 ???? (tou shu ji qi) — бросил бы камень в крысу, да боится перебить посуду (обр. в знач.: воздержаться от действия, из страха перед последствиями; опасаться причинить вред невинным; действовать с оглядкой, осторожничать).
Каждая строчка кровавой клятвы содержала слова «демонический дракон». Если им действительно удастся убить внутреннего демона, сможет ли настоящий Хань Юань повесить всю вину на него и избежать пятисотлетней ссылки на Южные окраины?
Чэн Цянь сжал записку в кулаке и глубоко вздохнул. В прошлом, он бы уже побежал с этой шкатулкой к Янь Чжэнмину.
Но теперь Чэн Цянь не знал, чему верить. Почему Тан Чжэнь отдал это ему именно сейчас?
Он не хотел, чтобы Хань Юань отправился на Южные окраины из лучших побуждений, или просто наделся, что воды станут еще грязнее?
И... почему он так поспешно уехал?
Чэн Цянь поднял голову и увидел мелькавший за стеной вычурный драконий халат Хань Юаня.
Хань Юань поспешно объяснил:
— Этот назойливый старик, Шан Ваньнянь, мертв. Какое-то время им будет не до разговоров со мной, потому я решил прогуляться к вам и осмотреться. Что у тебя в руке?
Чэн Цянь на мгновение задумался, но врать не стал.
Выслушав его, Хань Юань небрежно уселся на стену и сказал с самодовольной ухмылкой:
— Выбрось это. Это бесполезно. Думаешь, старший брат купится на эту чушь? Не то, чтобы он не знал, что такое внутренний демон... Не бывает так, чтобы две души делили одно тело. Это ведь не переселение, в конце концов.