Люби меня через годы
Шрифт:
И мы, двое чудиков в ковбойских шляпах, пристроились сзади. Дети шептались, оглядывались на нас, показывали пальцами и громко обсуждали. Я бы уже давно смутилась и убежала, но незыблемое спокойствие Логинова удерживало меня на месте.
Постепенно это спокойствие передалось и мне. И я подумала, что могу ненадолго перестать анализировать каждый свой поступок, оглядываться на мнение других. Почему мне нельзя просто расслабиться и получать удовольствие?
И это оказалось совсем несложно. К тому очень здорово.
Когда Ярослав вручил мне огромную шапку розовой ваты, я запрыгала на месте и захлопала в ладоши. Как это сделала пятилетняя девочка, что стояла в очереди перед нами.
Несмотря на большой размер, вата была совсем лёгкой. Я долго несла её, разглядывая со всех сторон и не решаясь нарушить её совершенную целостность.
Логинов оказался менее щепетильным. Он резко вытянул руку и оторвал большой кусок, который тут же в несколько приёмов запихал себе в рот, не забывая прикрывать глаза от удовольствия.
– Эй! Это моя вата! – возмутилась я, отворачиваясь и пряча её от его загребущих ручонок.
– Ты всё равно не ешь, – ничуть не смутился он, облизываясь.
Я отщипнула свой кусочек. Попробовала. Вата оказалась сладкой. Волокна таяли во рту, оставляя после себя немного приторное послевкусие.
Пока я пыталась распробовать и понять, нравится ли мне этот вкус, Ярослав отщипнул ещё кусочек.
– На, тогда и неси, – сунула палочку ему в руку и начала отщипывать у него кусочки.
Кстати, так оказалось вкуснее.
Логинов опешил от такой наглости. У него было столь забавное выражение лица, что я не удержалась – достала телефон и сделала несколько кадров.
Блин, почему не взяла с собой камеру?
Фотографироваться с ватой Ярославу понравилось, особенно с розовыми усами, которые я ему сделала, а он прижимал их верхней губой к носу, чтобы не слетели.
Мы ещё сделали несколько селфи. Приподняв шляпы в приветствии, прижимая их к груди как просители, помахивая ими на прощание.
Оказалось, что ковбойские шляпы и сладкая вата – это очень весело. Хотя вата – вкуснее в детстве.
Так, смеясь и доедая последние волокна, мы подошли к кассе.
– Два билета на канатную дорогу, – сказал Ярослав.
17
Давно я не чувствовала такого по-детски острого предвкушения.
Канатная дорога.
Это же… прямо как в кино.
Перед нашим приездом прошёл совсем небольшой дождик. Но сиденья успели слегка намокнуть. И два работника парка в чёрных жилетках с эмблемой стелили на них голубые клеёнки.
Когда подошла наша очередь садиться, парни сказали встать на отмеченную жёлтым скотчем линию. Было видно, что для них это обычная рутина, и беспокоиться не стоило.
Но я всё равно немного напряглась, потому что не совсем понимала, как будет происходить посадка.
Кресла не останавливались, они беспрестанно двигались, подхватывая людей под ягодицы и унося далеко. Вперёд и вверх.
Неожиданно сильно толкнуло сзади в бёдра, я охнула и села. Зашуршала клеёнка.
Обалдеть!
Ярослав опустил поручень и, улыбаясь, посмотрел на меня.
Видимо, на моём лице отражалась вся гамма эмоций, потому что он улыбнулся ещё шире и, наклонившись ко мне, поцеловал.
– Ты офигенная, – прошептал прямо в губы. И у меня во второй раз за несколько минут захватило дух.
Ярослав отстранился, и я, опершись о поручень, наклонилась вперёд. Земля оставалась всё дальше и дальше. Кроны деревьев, лишь недавно возвышавшиеся, казавшиеся исполинами, теперь были в нескольких метрах подо мной.
Мы поднимались довольно медленно, но от происходивших изменений захватывало дух.
Как же здорово!
Хотелось вскочить на кресло и, раскинув руки, закричать от восторга.
– Обернись, – посоветовал Логинов.
И я посмотрела назад.
Надо же, а я уже думала, что видела всю красоту. Но за нами далеко внизу, раскинулась геленджикская бухта, облепленная по краю красными крышами домов, как опушка подосиновиками.
Смотреть назад было не слишком удобно, но я никак не могла остановиться, продолжая впитывать эту потрясающую панораму глазами.
И почему я не взяла камеру?!
– Насмотришься сверху. А сейчас давай сделаем селфи? – предложил Логинов, и я достала телефон.
Ярослав приблизил своё лицо к моему, и мы сфотографировались на фоне бухты, на фоне неба и деревьев.
Я смеялась и махала рукой тем, кто, возвращаясь, двигался мне навстречу. Мне махали в ответ и кричали: «Классные шляпы».
– Я так хочу тебя, что даже больно, – вдруг сказал Логинов.
Сердце пропустило удар, а потом забилось сильно-сильно, поднявшись до самого горла и снова падая вниз.
Я промолчала, делая вид, что увлечена разглядыванием проплывавших по дну оврага можжевельников, дубов и ещё каких-то деревьев и кустарников, названия которых не знала. Но почему-то именно сейчас вдруг стало очень важным хорошенько их рассмотреть.
По дороге вверх мы больше не разговаривали. Я пыталась унять бешено колотящееся о грудную клетку сердце, а Логинов делал вид, что вовсе ничего не говорил.
Вот только он сказал, и мы оба это знали.
К счастью, скоро мы достигли верха. Нам помогли покинуть кресла два сотрудника в таких же чёрных жилетах. А третий рассказывал о том, что по дороге нас сняла фотокамера, и мы можем приобрести фотографию, если пройдём сначала налево, а потом вверх по лестнице.