Люби меня через годы
Шрифт:
Но ко мне понемногу возвращалось благоразумие. Я даже уже была способна вспомнить о больном сердце отца и наверняка переживающей обо мне матери.
Поэтому отказалась.
Ярослав не обиделся. Он всё понимал. И от этого я любила его ещё больше.
Да, любила.
Теперь я не видела смысла врать самой себе. Я так и не сумела забыть его за все эти годы. Хотя и старалась. Очень старалась. Но сейчас, до краёв переполненная чувствами, понимала, что по-прежнему безумно люблю его.
Не знаю, что будет потом.
Сейчас я не была способна об этом думать. И не хотела.
Ярослав остановил машину на перекрёстке, повернулся ко мне.
– Как мы будем дальше? – задал он тот вопрос, на который сейчас мне не хотелось отвечать.
– Не знаю, – я пожала плечами и опустила голову, не в силах сейчас смотреть в его требующие решения глаза.
– Мне этого мало, – заявил он серьёзно, – если ты думаешь, что теперь получится от меня сбежать, то напрасно.
Я всё-таки посмотрела на него. Хмурое лицо. Сведённые брови. И глубокая складка между ними.
Я потянулась и провела по ней пальцами, пытаясь разгладить. Напрасно. Логинов не был настроен на игру. Он ждал ответа.
– Я не знаю, Яр. Я не имею ни малейшего понятия, что будет дальше…
– Зато я знаю, – он наклонился, ладонью обхватил мою шею, сжал крепко, придвинул к себе и зашептал мне на ухо: – Ты моя. И ты никуда от меня не денешься. Можешь пока это обдумать. Я дам тебе время принять этот факт. Но недолго, потому что хочу тебя до умопомрачения. Хочу тебя каждый день и до конца жизни. Как только я получу развод, мы распишемся.
Он поцеловал меня. И мои губы сами потянулись к его губам. В то время как мозг слабо пытался проанализировать слова Ярослава.
Моя…
Хочу…
Распишемся…
– Иди, я позвоню вечером, – он отпустил меня, но продолжал смотреть. И от этого становилось тепло и сладко внутри.
Выходя из машины, у меня закружилась голова, и я покачнулась. Слишком много эмоций. Слишком много счастья. Мне нужно немного времени, чтобы обдумать всё случившееся и принять. Конечно, принять.
Другого варианта просто не могло быть.
По крайней мере, я его даже и не рассматривала.
До тех пор… пока машина Логинова не скрылась из виду. И я осталась одна. Только тогда меня накрыло понимание того, что я наделала.
Господи, Сева!
Как я ему скажу?
19
Всеволод Иванов или Ив'aнов, как он представлялся последние пару лет, всегда знал, что заслуживает большего.
И в детстве, когда ходил в школу в одних и тех же тонких ботинках несколько зим подряд. И в институте, куда попал, скорее, благодаря маминому знакомству, нежели собственному таланту и усердию. И после, когда удачные денежные заказы уходили к другим, менее достойным, по его, Всеволода, мнению.
Жизнь часто была несправедлива к Севе, но он твёрдо знал, что рано или поздно на его улице перевернётся грузовик с имбирными пряниками.
Всеволод не любил мультфильмы, да и компьютерные игры тоже. В этой профессии его привлекало отсутствие необходимости сидеть в офисе с утра до вечера и возможность работать из любого уголка мира.
Сева всегда хотел путешествовать. А после первой и пока единственной поездки в Европу понял, где будет жить.
К сожалению, ему не везло.
Иностранные, в первую очередь, европейские компании не спешили нанимать на работу специалиста его квалификации. А большинство коллег были и талантливее, и работоспособнее Севы.
Но в этом он не признавался даже себе, рассказывая единственному товарищу Серёге о происках конкурентов, несчастливых случаях или тупых боссах. Главное, что виноват всегда был кто-то ещё. Но только не Сева.
Ему просто пока не везёт.
Но скоро всё изменится.
И шанс появился. Во многом благодаря тому самому Серёге. Именно он первым познакомился с той гримёршей, работавшей в модельном агентстве.
И рассказал товарищу.
Надо признаться, сначала Сева увидел свой шанс в знакомстве с одной из моделей. Он даже исподволь расспросил он них, узнал имена, чтобы поискать в Интернете, оценить перспективы. Он слышал, что самых лучших всегда приглашают за рубеж.
Всеволод уже представлял себя на парижской неделе моды. В первом ряду. Снисходительно глядящий на костюмы от известнейших дизайнеров и свою модельку в их.
Но перспективных девушек не было.
Сева уже решил, что здесь дело тухло и можно переспать с парочкой-другой исключительно для поднятия боевого духа. Но тут он наткнулся на перспективу…
Она была не столь красива как модели. Да и старовата, надо признать. Ей было уже двадцать пять. Но Александра Барановская была востребованным фотографом. И очень перспективным. О ней писали в Интернете. А ещё там были фотографии.
Сева сделал на неё ставку.
И не прогадал.
Спустя несколько месяцев ей предложили переехать в Париж. А она дура ещё размышляла. Разумеется, он приложил все силы, чтобы Шурка согласилась. Даже сделал ей предложение. Купил кольцо. К счастью, нашёл хорошую подделку известного бренда. Недорого. Она всё равно не разбирается.
И снова угадал, Шурка ничего не заметила.
Надо сказать, в последнее время у Севы стало совсем тухло с деньгами. Хороших заказов давно не перепадало. А на те, где мало денег и много работы, он и сам не соглашался.
Жить Ив'aнов уже привык хорошо. Приходилось снимать дорогой лофт на Ваське. Ходить в дорогие клубы, где были девочки получше. Одеваться опять же не в лохмотья.
А это всё требовало денег.
Постепенно Сева увяз в кредитах и уже сам путался, где кончается один и начинается другой.
А тут Шурка…
Милая. Открытая. Немного наивная. И главное, совсем неизбалованная мужским вниманием. К тому же с собственной квартирой в центре и перспективами.
Был, правда, у неё один недостаток – нагулянный в юности ребёнок. Но, поразмыслив здраво, Всеволод решил, что как-нибудь вытерпит его присутствие. Хотя детей он не слишком жаловал.