Люби меня по-французски

Лартер Элли

– Какая я тебе девочка! – рыкаю я бессильно, понимая, что гнев уже почему-то сошел на нет, а вот его пухлые губы всего в метре от меня стали куда притягательнее после этого неожиданного поцелуя. И как за час мы скатились от мадемуазели до девочки, а от джентльменства к непотребствам?

– Ну так не мальчик же, – Эмиль разводит руками и улыбается. – Прости. Больше тебя не трону, обещаю. Мне показалось, что ты не против. Ты флиртовала и… забудь. Еще раз доброй ночи, – с этими словами он решительно выходит из гостевой спальни и направляется в ту, что расположена прямо напротив.

Мне хочется буквально застонать ему в спину от ужасного

тянущего ощущения внизу живота. Последние отношения у меня были как раз в прошлом году в Париже, и теперь близость красивого мужчины будоражит сознание и тело. Дверь за ним закрывается, и я тоже закрываю свою, чтобы немного остыть и наконец лечь в постель.

Растягиваясь на свежих хрустящих простынях, я утыкаюсь носом прямо в мягкую подушку. Но несмотря на усталость, сон почему-то не идет. Некоторое время я лежу на спине, вслушиваясь в тишину, потом не выдерживаю и встаю открыть настежь окно, чтобы впустить в комнату прохладу и звуки ночного города: шуршание автомобильных шин, музыку, голоса и шум дождя.

Стоя у окна, я совсем забываю о холоде и о том, что у меня босые ноги. Запах осеннего Парижа пьянит, как и воспоминания о коротком плене рваного, но такого жаркого поцелуя. Я касаюсь пальцами своей нижней губы, вспоминая это ощущение, и прикрываю глаза…

Когда на плечи ложится плед, я вздрагиваю, но обернуться не успеваю, потому что у самого уха раздается укоризненный голос:

– Я почувствовал сквозняк. Решила простудиться и остаться у меня, чтобы я тебя лечил? – мужские руки решительно обвивают мою талию, и я нервно сглатываю:

– Отпусти.

– Иначе что? Кричать будешь?

– Буду, – я киваю.

– Кричи, у меня хорошая звукоизоляция, – с этими словами он припадает сзади к моей шее, кусая и оставляя след от зубов.

– Ты все-таки маньяк, – шиплю я, невольно откидывая голову и послушно подставляя его губам бешено бьющийся под кожей пульс.

– Конечно, – он проводит кончиком языка вдоль пульсирующей вены и резко разворачивает меня к себе лицом, чтобы поцеловать в губы. Я не могу вырваться – руки прижаты к туловищу под одеялом, – да и не пытаюсь, вместо этого только шепчу ему в губы:

– Это очень плохая идея.

– Почему? – он улыбается, глядя на меня темными порочными глазами.

– Мы едва знакомы.

– Тем лучше, ты в меня не влюбишься, я не влюблюсь в тебя, завтра мы расстанемся раз и навсегда, и никому не будет больно, – шепчет он губы в губы, тесно прижимая меня к себе. Если бы не одеяло – я наверняка уже почувствовала бы твердую выпуклость в его штанах.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда я немедленно отпущу тебя и вернусь в свою спальню, – обещает он спокойно и серьезно, и это действует на меня, как спусковой крючок: я вдруг сама впиваюсь губами в его губы, обдавая жарким дыханием смуглую кожу. Одеяло скатывается к нашим ногам, и я обнимаю мужчину за шею, прижимаясь плотнее и действительно чувствуя низом живота его стояк.

Что же я делаю?

Он отрывается от меня ненадолго, чтобы закрыть окно. Теперь тишина заполняется другими звуками: шорохом лихорадочно стаскиваемой одежды, скрипом половиц под нашими ногами, влажными поцелуями и частым дыханием. Сердце колотится где-то под горлом, в ушах шумит кровь, и возбуждение подстегивается страхом и осознанием неправильности, порочности всего происходящего. Случайный секс – это было не для меня…

до сегодняшней ночи. Эмиль прекрасно понимает это, увлекая меня в свою игру, опутывая постепенно, как паук свою жертву, клеймя поцелуями, ведя горячим мокрым языком по часто вздымающейся груди.

Вся наша одежда остается на полу, и в постели мы оказываемся уже совершенно обнаженными. В окно льется неоново-синий свет уличных вывесок, придавая его загорелой коже какой-то особенный оттенок. Я на его фоне кажусь совсем бледной. Кофе с молоком.

– У тебя есть презервативы? – спрашиваю я хрипло.

– Конечно, – Эмиль кивает и улыбается в губы: – А тебе не терпится?

5 глава. Жаркие поцелуи

Хорошо, что в спальне темно: я чувствую смущение, словно этот секс – первый в моей жизни. Голова идет кругом, пульс стучит в висках частыми глухими ударами, но жаркое, изнывающее от желания тело гнется в его руках, как мягкая глина, а волосы струятся сквозь мужские пальцы. Он целует меня так долго и мучительно, что губы начинают пылать, дыхания не хватает, и я ловлю воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

– Ты в порядке? – спрашивает мужчина хриплым шепотом, и только сейчас я понимаю, какой же красивый и мягкий у него голос. Он словно создан для того, чтобы говорить по-французски.

– Да, – шепчу я в ответ, чувствуя, как горят щеки.

Французские поцелуи тоже идут в ход: Эмиль касается языком моих губ и скользит между ними, увлекая в жаркую игру. Дыхания не хватает, но я все равно встречаю его язык своим, сплетая их то ли в танце, то ли в борьбе, притягиваю лицо мужчины ближе, скользя жадными пальцами по его темным спутанным волосам, по плечам и сильным бицепсам. Аромат то ли шампуня, то ли геля для душа бьет в нос, раздражая рецепторы пьянящей свежестью, но еще больше сводит с ума естественный запах чистого мужского тела. Я задыхаюсь, захлебываюсь им, до легкого покалывания наполняя легкие, а Эмиль уже скользит ниже по обнаженному телу, заставляя запрокидывать голову от нахлынивающих волнами ощущений.

Он хватает меня за запястья и пришпиливает руки к подушке. Не больно – но вырваться невозможно. Я заглядываю на мгновение в темные мужские глаза, а он ловит взгляд и ухмыляется, тут же склоняясь к моей шее. Касается влажными губами кожи, выдыхая горячий воздух, исследует миллиметр за миллиметром, оставляя поцелуи, скользя языком, а потом кусая над самой ключицей и заставляя задохнуться от неожиданной боли.

– След останется, – шиплю я жалобно, на что он довольно кивает:

– Первый из многих за сегодняшнюю ночь…

Его слова отдаются влажным жаром между бедер. Я уже мокрая насквозь, а он, словно специально, до сих пор ни разу не прикоснулся ко мне там… Вместо этого он зализывает укус, дует на него, как будто извиняется, и продолжает свою медленную сладкую пытку. Отпускает наконец мои руки и накрывает горячими ладонями обнаженную грудь. Возбужденные соски ноют от соприкосновения с шершавой кожей. Эмиль целует между ними, скользит языком до самого солнечного сплетения, а потом возвращается обратно, чтобы схватить губами твердый сосок, потянуть его, укусить нежный ореол и снова засосать внутрь. Я не сдерживаю стона, выгибаясь под мужчиной, запрокидывая голову и хватая дрожащими пальцами мятые простыни… Мне горячо и немного стыдно, но все равно слишком хорошо, чтобы просить его остановиться.