Люби меня
Шрифт:
– Все… Пиздец… Не могу… – сипло тарабанит мой принц.
И подхватив меня на руки, даже не дав вытереться, несет в спальню. Заваливаемся на кровать. Я сразу же распахиваю глаза. Распаленная, не думаю о смущении. Хочу смотреть на Сашу, когда он будет входить в меня. В первый раз это было потрясающее зрелище. Никогда не забуду.
Строю свои планы, пялюсь на своего мокрого нагого принца и на его покачивающийся напряженный член, как вдруг он разворачивает меня и, заставив лечь на живот, кусает за ягодицу.
Не зная, чего ожидать, замираю практически бездыханно.
Сашка еще раз
А потом…
Раскрывает половинки моей попы и проводит там языком. От влагалища и… выше. Я резко и громко выдыхаю. В глазах сгущается тьма, а пару секунд спустя разлетаются всполохи. Что-то лепечу и сгребаю в кулаки простынь.
– Хочу оставить на тебе следы… Можно? – хрипит Саша и снова кусает за ягодицу.
Не особо соображаю, что именно это значит. Но уверена, что он не причинит мне боль. А потому выписываю ему свое позволение.
– Можно… – вдох-выдох. И добавляю: – Я на тебе тоже хочу оставить…
Сашка не отвечает. А я больше ничего сказать не успеваю. С той минуты, как он начинает целовать меня между ног, все, что слетает с моих губ, является рваными стонущими звуками и задушенными вздохами.
Немного волнуюсь, что мой антигерой подготавливает меня, чтобы сделать «это» сзади. Не знаю, что почувствую… Вдруг не понравится? Или больно будет? Или просто неприятно себя почувствую, что он так меня трахает?
Пока мои мысли мечутся в голове, Саша вылизывает меня всю. Не только промежность и… эм-м… зону ануса, но и сами ягодицы, заднюю поверхность бедер, спину, добирается до шеи… Там кусает и всасывает кожу особенно жестко. Вот где точно оставит следы.
А потом… Слава Богу, он меня разворачивает обратно. Покрывает поцелуями уже переднюю часть тела. Груди, конечно, больше всего ласки уделяет, но не оставляет без внимания и остальное.
Засосы появляются на моем животе.
Как-то слышала от сокурсников-поляков, что они эти порочные кровоподтеки называют малинками. Очень похоже, да. Смотрю на них, и саму вставляет. А уж Сашка так вообще дуреет.
Когда накрывает меня своим телом, не позволяю поцеловать в губы. Сразу не даюсь, потому что сама к его шее тянусь. Жадно впиваюсь и засасываю. Обожаю солоноватый вкус его кожи. Мой Георгиев как море, только лучше.
Горячий. Шипучий. И очень-очень крепкий.
Бьет по мозгам, как самый тяжелый алкоголь. Размаривает и плавит, как доменная печь. Помогает парить над землей, как реактивное топливо.
– Соня… Сладкая…
Теряя терпение, ловит мой подбородок пальцами. Сжимает и направляет. Набрасывается на губы. Чувствую, как толкается членом, и инстинктивно раздвигаю бедра. Он упирается, помогая себе рукой, и плавно растягивает.
Боже… Мне кажется, мы делали это миллион раз. Иначе я не знаю, почему получается так слаженно, несмотря на мою практическую неопытность.
Задыхаюсь и цепенею, едва ощущаю его на полную длину. Еще немного больно, но вместе с тем… Чувствовать любимого в себе – такое непередаваемое блаженство, что я этим удовольствием буквально захлебываюсь. Несколько глубоких тугих толчков вкупе со сладострастными поцелуями заставляют меня очень быстро кончить. Хотела бы оттянуть этот взрыв и полет, но не получается.
Я стону. Громко и бесстыдно.
– Мне так… Так хорошо… – задыхаюсь. Не думая, обхватываю его бедра ногами. Сжимая, ловлю в захват. – Не останавливайся… Только не останавливайся… Еще… Еще хочу…
– Блядь…
В тот момент не понимаю, что Саше не так просто сдерживаться и продолжать меня трахать. Но, Боже, респект ему, он продолжает, и я кайфую каждую секунду, пока не растворяюсь в своем наслаждении полностью.
– Мне нравится… Нравится, как ты двигаешься… Нравится чувствовать тебя в себе… Еще, Саша… Боже… Еще…
– Блядь… Соня… Порно-мечта…
С него течет пот. С меня – моя похоть. Все вместе это делает нас очень и очень мокрыми. А еще напряженными, дрожащими и чувствительными до статических разрядов. Искрим и замыкаем. Освещение внутри меня периодически гаснет. Но мне плевать, даже если мой организм решит ослепнуть навек. Я его чувствую, чувствую, чувствую… Сердце колотится так сильно, что оглушает и даже немного пугает. И все же пофиг на риски. Я чувствую, чувствую, чувствую… Это самое прекрасное, что есть на всем белом свете. Внутри моей вагины столько восприимчивых точек… Черт, там целая система! И она способна дать энергию на всю планету. Я чувствую, чувствую, чувствую… И… Господи Боже мой, я разлетаюсь и даю это фантастическое цифровое покрытие на всю Вселенную.
Судорожный выдох. Приглушенный мат. Гортанный грубый стон.
Едва мои внутренние стенки начинают сжиматься, Саша меняет темп. Его член вколачивается в меня быстрее и жестче. Я что-то рычу, потому как это множит мою собственную пульсацию до таких частот, что обезуметь можно. А потом… Сашка оглушает меня своим мощным стоном и замирает. Успеваю лишь вдавить ногти в кожу его спины и стиснуть зубы, когда ощущаю то, что окончательно меня размазывает – он заполняет меня своим огнем. Боже… Заполняет, заполняет, заполняет…. Заливает все, что мгновение назад разрушил. Воссоединяет и так прочно сцепляет, что я чувствую эту силу. Всхлипываю, когда из глаз брызгают слезы освобождения и космического блаженства.
– Ох, блядь… Я люблю тебя, люблю…
– И я… Я… Я… Я тебя… Люблю… Люблю…
41
Я знал, как добыть из тебя сок…
– Свершилось, – толкает Тоха со своим обыкновенным пренебрежением, едва мы с Соней показываемся на месте нашей традиционной сходки в академии. – Вы поебались. Аллилуйя. Поздравляю.
– Базар фильтруй, – завожусь молниеносно.
Я, конечно, тоже не ангел. Антигерой же, мать вашу. До сих пор бываю грубым. Но, сука… Не хочу, чтобы кто-либо посторонний с моей Соней в подобном ключе разговаривал.
Метать аргументы злоба не дает. Но втащить Тохе на раз-два готов.
Только вот сама Соня дергает за руку назад. Машинально обнимаю, когда липнет к боку. Шумно выдыхаю.
– О-о-о, – тащится этот клоун. – Неандертальские замашки благовоспитанного принца пашут. Кинг-Конг в действии. В грудь себя хлестать будешь?
– Сегодня только тебя по роже, – выплевываю я.
– Спасибо, конечно. Всегда рад. Но не сегодня. Мне после обеда на загранник щелкаться, – давит свой голливудский улыбон.